«Научная деятельность позволяет мне увидеть другой горизонт»
0
5.07.2021
Как соединять физику и богословие, разработку микропроцессоров нового поколения и изучение роли воскресной школы в жизни православного прихода? О своей работе, учебе, преподавании в воскресной школе и магистерском исследовании рассказывает выпускник программы «Теология» и магистратуры ИДО Дмитрий Константинович Полюшкин.
Дмитрий Константинович, Вы учились в Москве и Англии, а сейчас живете в Вене. В какой стране и культуре у Вас возник интерес к Православию?
- Действительно, моя жизнь была связана с несколькими странами – я родился и до десятилетнего возраста жил на Украине, в Днепропетровске, затем семья переехала на Северный Кавказ, и я продолжил учиться в школе в Пятигорске. В старших классах у меня появился интерес к физике и мечта поступить в Московский физико-технический институт. Это не сразу удалось – я поступил в МГТУ им.Баумана, год проучился там, а потом все-таки сдал экзамены в МФТИ. Интересно, что неудача с первой попыткой поступить в вуз, о котором я мечтал, оказалась промыслительной: во время учебы в МГТУ им.Баумана у меня появился близкий друг, благодаря которому я познакомился с будущей супругой.
Во время учебы в аспирантуре МФТИ я узнал о возможности получить стипендию, покрывающую стоимость учебы и расходы на проживание в Эксетере на юге Англии. Здесь я занимался исследованиями в одной из областей физики – плазмонике и спустя четыре года защитился.
Жизнь за границей тоже оказалась промыслительной. Я интересовался религией с детства – читал Библию, стремился узнать о христианстве, но мой интерес был направлен в сторону протестантизма, а Православная Церковь казалась мне непонятной и многое в ней отталкивало. И удивительным образом Господь привел меня в Православную Церковь там, где для этого были наименьшие возможности. Я не выбирал, куда именно поехать в Англии, а попал в город с православным приходом: на десятки километров вокруг православных церквей не было, в Эксетере же была небольшая, но живая община.
Сначала я нашел методистов, и уже они мне сказали: «А ты знаешь, что у нас в городе есть православные?». Честно говоря, я даже английского слова «православный» тогда не знал: услышав «orthodox», я подумал, что речь идет о еврейской общине, и удивился, почему меня хотят отправить к ортодоксальным евреям? Но, узнав, о чем речь, пришел на службу – и здесь Господь мне открыл красоту и глубину Православия.
Прихожанами нашего храма были англичане и русскоговорящие, службы велись на английском с добавлением церковнославянского. Для меня это был выход за пределы связи русской культуры и христианства: я увидел, что Православие не равно русскому языку и культуре. Но в то же время для меня приход к Православию был и возвратом к своей стране.
Я быстро стал воцерковляться и понял, что больше ничего искать не нужно – я нашел свой дом. Но для того, чтобы стать полноценным членом этой общины, надо многому научиться: я ничего не понимал на службе, мало что знал о традиции. Поэтому я закончил православные интернет-курсы – это был важный опыт того, что учеба очень много может дать для духовной жизни. Тогда же я понял, что хочется не только прикасаться к богатству Церкви, но также делиться им с другими. В Англии у меня не было такой возможности: не хватало знаний, наша община была совсем небольшой и моя учеба в аспирантуре требовала много времени.
Когда закончилась моя программа в Англии, я переехал в Австрию, так как моя супруга к этому времени нашла себе место в Венском техническом университете. Здесь я обнаружил большой православный приход святителя Николая – очень красивый храм со множеством прихожан, с воскресной школой, библейскими курсами. Меня не оставляла мысль, что нужно получить хорошее и глубокое богословское образование, и я стал искать вариант, позволяющий совмещать работу и учебу. Мне посоветовали ПСТГУ, и я поступил на дистанционную программу «Теология», а потом и в магистратуру.
Желание изучать теологию было связано с желанием делиться знаниями, преподавать на приходе?
- При поступлении на «Теологию» я преследовал две цели: во-первых, понимал, что богословское образование сделает мою духовную жизнь богаче, во-вторых, хотел послужить Церкви на том поприще, на которое меня Господь призовет. Я не ставил конкретных целей, потому что знал, что у Бога относительно каждого человека есть определенный план, и мне хотелось быть максимально подготовленным к той миссии, которую Он мне поручит. Уже на втором курсе «Теологии» меня попросили принять участие в работе воскресной школы, а затем и библейских курсов, так что у меня появилась возможность получить опыт преподавательской деятельности.
А в чем заключается Ваша основная научная работа?
- Я занимаюсь двумерными материалами – это достаточно новый раздел физики, он появился в 2004
году, когда был открыт первый двумерный материал – графен. Это тонкая двумерная пленка атомов углерода, фактически одна из чешуек графита. В 2004 году исследователям удалось синтезировать слой графита толщиной в один атом – три ангстрема, более чем
в сто тысяч раз тоньше человеческого волоса. Тоньше просто невозможно получить. С тех пор исследователи обнаружили еще сотни веществ, которые можно синтезировать в виде одномолекулярной пленки: металлы, диэлектрики, полупроводники и др. Такие тонкие
пленки имеют совсем иные свойства, нежели те же вещества в трехмерном виде. Я занимаюсь электрическими свойствами, которые позволили бы использовать эти вещества для создания нового класса электронных устройств. Один из центральных элементов электронных
устройств – микропроцессор, а его базовые элементы – транзисторы, которые сейчас производители стремятся сделать как можно меньше и тоньше. Каналы для транзисторов обычно изготавливают из кремния - трехмерного вещества, уменьшая его до десятков нанометров,
но при дальнейшем уменьшении ухудшаются параметры транзисторов. А двумерные вещества открывают уникальную возможность создать очень тонкий канал. Наша группа создала первый микропроцессор на двумерных веществах, такого еще никто в мире не делал. Это
одно из направлений моей деятельности.
Как исследования в области физики сочетаются с богословием и приходской работой?
- Моя работа интересна, это моя профессиональная деятельность, но возможность поделиться знаниями о вере, мое преподавание в храме – то, что наполняет мою жизнь. Я благодарен Богу за мою работу, которая позволяет мне находить время для богословской подготовки: изготовляя образцы в лаборатории, я могу параллельно прослушивать курсы, готовиться к библейским занятиям. И я рад, что научная деятельность позволяет мне увидеть другой горизонт, увидеть, как Бог открывает себя в разных плоскостях жизни человека.
Я не могу сказать, что наука привела меня к религии или религия позволила мне больше интересоваться научной деятельностью, но эти две сферы никогда не находились в противоречии. Наоборот: занимаясь наукой, я утверждался в мысли о величии Творца, а моя религиозная жизнь укрепляла меня в тех трудностях, с которыми я сталкивался в науке. Научная работа позволяет увидеть, насколько наш мир целесообразно устроен, увидеть стройную картину мироздания, - и естественно возникает вопрос, кто стоит за этим грандиозным зданием?
У меня нет вопроса, как совмещать физику и богословие, наоборот, возникает вопрос, как заниматься научно-исследовательской деятельностью и при этом не быть религиозным человеком? Есть много примеров того, как серьезные ученые обретали религиозное мировоззрение или укреплялись в вере. Например, один из основоположников микробиологии Луи Пастер говорил, что благодаря своим знаниям стал верить как бретонский крестьянин, а если бы знал еще больше, стал бы верить как бретонская крестьянка.
В магистратуре ИДО есть курсы, посвященные взаимоотношениям науки и религии, – почему Вы не выбрали это направление для магистерского исследования, а решили писать работу на тему «Влияние воскресной школы на жизнь прихода»?
- Наш английский приход был совсем маленький, но очень дружный: мы все пели на службе, потом
пили чай и разговаривали, собирались дома у отца Петра Скорера. Семейная атмосфера была моим первым церковным опытом. Когда я переехал в Вену и попал в большой приход, мне поначалу было сложно: в большом коллективе всегда труднее ощутить семейную
атмосферу. Я понял, что атмосфера в общине – важное измерение церковной жизни.
Когда я поступал в магистратуру, у меня было несколько вариантов темы магистерской работы. Самым стандартным вариантом было исследование какой-либо философской проблемы, например взаимодействия науки и религии.
Еще одна возможность была связана с моим знакомством с, ныне уже покойным, отцом Петром Скорером. Он был внуком философа Семена Людвиговича Франка, и мне хотелось написать работу о Франке в память об о. Петре.
Но в то же время я хотел писать о чем-то важном для церковной жизни, хотел, чтобы у работы был практический результат. Для меня были очень важными вопросы о том, каким должен быть приход, какие нормы существуют в Церкви в отношении прихода, какие элементы укрепляют приход.
Изначально я хотел исследовать документы, определяющие жизнь прихода, особенно решения Поместного собора 1917-1918 годов, поскольку там этот вопрос поднимался. Мне хотелось проследить, насколько решения Собора были воплощены в жизнь в XX веке. Но эта тема достаточно масштабная, поэтому мой научный руководитель Татьяна Владимировна Меланина и протоиерей Геннадий Егоров посоветовали мне написать кейс-исследование: изучить и описать учебную деятельность в нашем приходе. Поскольку при храме святителя Николая на протяжении многих лет ведется активная образовательная работа, мне показалось интересным посмотреть, каково ее влияние на жизнь прихода. Я сам занимаюсь воскресной школой, и мне хотелось лучше понять историю школы, механизмы ее работы, понять, что делать, чтобы она была эффективной.
Как я ощутил на своем опыте, полноценная жизнь православного христианина зависит от его вовлеченности в жизнь Церкви. Апостол Павел сравнивает Церковь с телом, в котором каждый член выполняет конкретную функцию, потому для Церкви очень важно, чтобы составляющие ее элементы были здоровыми и полноценно действующими. И необходимы механизмы, позволяющие каждому члену Церкви вырастать в духовном плане и в плане религиозного образования. Одним из таких механизмов является приходская учебная деятельность.
Недостаток богословского образования современных христиан приводит ко многим сложностям в религиозной жизни. Богослужение, традиция рассчитаны на хорошо подготовленных людей, а соприкасаются с ними чаще люди, не имеющие глубокой подготовки. Возникает диссонанс: с одной стороны, глубина наших богослужений, а с другой стороны – неподготовленность прихожан. Восполнить эти пробелы может приходское просвещение. Но очень часто оно ограничивается детским контингентом, хотя такая работа должна вестись постоянно, стать частью церковной жизни человека. Мне хотелось изучить работу со взрослыми прихожанам.
В работе Вы анализировали и историю воскресных школ. Как менялись задачи и характер образования, которое давали такие школы?
- Если рассматривать историю развития воскресных школ от их появления в середине XIX века и до нашего времени – между этими временными интервалами не изменилось только название воскресной школы.
Воскресная школа появилась в русле идей народного образования, и в ее структуре религиозный элемент не являлся ключевым. Это была школа для взрослых, работающих в будни, – поскольку в XIX веке не существовало еще понятия «всеобщее образование», до революции воскресные школы решали задачу ликвидации безграмотности. И, поскольку не стояло задачи массового религиозного просвещения (наивно предполагалось, что, раз вся страна православная, знание о Православии человек получает с детства в опыте своей религиозной жизни в Церкви), религиозные предметы не составляли ядра программы.
В советской России религиозное образование вообще было запрещено. И самый близкий к нашему времени опыт религиозного образования появился в эмиграции. Здесь, в частности, во Франции, начали развиваться воскресные школы в современном понимании: институты религиозного образования, прежде всего детского. Но нужна большая работа, чтобы описать этот опыт. Есть публикации о принципах учебной деятельности в эмигрантской среде, но гораздо меньше материалов о том, как эти принципы были реализованы. Во всяком случае, мне таких работ не попадалось, хотя в той же Франции религиозная жизнь эмиграции была достаточно активной: журналы, летние лагеря, школы...
На момент открытия воскресных школ в постсоветской России возможности использовать чужой опыт практически не было: до революции ставились другие задачи, а опыт эмигрантских кругов не очень широко освещен в литературе.
В Вашей работе приводится интересный факт: первым воскресную школу открыл известный врач Н.И.Пирогов. Как Вы полагаете, почему инициаторами создания воскресных школ стали представители интеллигенции, а не духовенство?
- Задача организации учебной деятельности для прихожан долгое время не ставилась. Даже сейчас, когда мы говорим о духовном образовании среди взрослых прихожан, возникают вопросы: зачем это нужно? Вот есть Церковь, богослужение, где читают Священное Писание – зачем еще собираться что-то изучать? Иногда даже спрашивают: «Вы Библию изучаете – вы протестанты, что ли?». Я думаю, что это связано с длительной традицией, идущей, наверное, еще из глубины веков. Если к Церкви присоединялись какие-то народы, категории людей, порой это происходило без серьезного просвещения по признаку крещения: крещены – значит, христиане. Но это не крепкое основание для религиозной жизни, что показал опыт XX века.
Задача религиозного просвещения и сейчас насущная: многие христиане не имеют базовых представлений о том, что такое христианство. Приходящие на библейские занятия и считающие себя воцерковленными люди порой не знают даже названия некоторых книг Нового Завета: книга Деяний не известна, название «Апокалипсис» воспринимается как что-то пугающее. Люди знают отрывки из Евангелия, но не воспринимают их как руководство к жизни. Внешне благолепная картина основана на ненадежном фундаменте.
Воскресная школа прихода святителя Николая в Вене – типичный пример воскресной школы или, наоборот, уникальный случай?
- Исходя из тех материалов, с которыми я знакомился, думаю, что наша воскресная школа типичная, хотя есть особенности. Наша учебная деятельность имеет несколько уровней, образовательных единиц: православный детский сад и семейный центр, где начинается знакомство с элементами церковной жизни, активная молодежная группа при храме, церковный хор для молодежи, три группы воскресной школы (младшая, средняя и подростковая) и библейские занятия для взрослых. Задачи каждого элемента достаточно типичны, но такое разнообразие учебной деятельности для прихожан разных возрастов нечасто встречается.
Наш учебный подход стандартный, но, если сравнивать с воскресными школами в России, у нас меньше патриотической работы и практически отсутствуют занятия рукоделием. Изучая материалы о воскресных школах, я обнаружил, что зачастую они превращаются в некий аналог досугового центра для православных. На нашем приходе я таких тенденций не замечаю – наша школа специализируется только на религиозных предметах.
Может быть, это связано с особенностями прихода? Разнообразие занятий при храмах в крупных городах России часто обосновывают как способ привлечь окрестных жителей. Вероятно, на приходе в Вене другая ситуация: большая часть прихожан приходят в православный храм осознанно?
- Да, зарубежные приходы имеют особенности: человек, оказавшийся за пределами своей культурной и языковой среды, ищет возможность не терять эту связь, и православные приходы отчасти выполняют функцию общин русскоязычных людей. Какой-то процент людей обретает Церковь именно через тягу к родине. Наш русский православный приход – один на всю Вену, поэтому на миссионерскую деятельность среди местных жителей направлено меньше усилий.
Но для нас очень важно, чтобы наши дети вырастали в приобщении к церковной жизни. В подростковом возрасте есть тенденция отхода от Церкви, поэтому у нас есть молодежная группа, где работа не фокусируется именно на религиозных аспектах. Мы стараемся показать ребятам, что православные тоже могут общаться, ходить в походы, читать совместно книги, смотреть и обсуждать фильмы – такой элемент миссионерской деятельности среди подростков очень важен для нас.
На защите магистерской работы у Вас спросили о том, почему подростки часто уходят из воскресной школы…
- Да, такой вопрос прозвучал. Мне кажется, причин много, но одна из них заключается в том, что дети не находят в Церкви подлинной жизни, для них опыт Церкви остается на уровне детской Библии. Мой ответ был в том, что нужно постараться говорить с подростками на их языке, жить их интересами, но при этом стараться их поднять до уровня христианских целей и смысла жизни.
В воскресной школе я занимаюсь группой для подростков, и мне очень важно показать им, что вопросы, с которыми они сталкиваются в жизни, можно обсуждать в церковной среде. В подростковой группе ребенок проводит три-четыре года, поэтому я стараюсь каждый год менять темы занятий. У нас были Ветхий и Новый Завет, история Церкви, введение в богослужение. Мне хочется, чтобы ребята видели: изучать религию – это интересно и сложно, а широта проблематики очень большая и не заканчивается на уровне десяти заповедей.
Какие проблемы сейчас есть у воскресной школы?
- Сложность в том, что материалов для школы не очень много. Если детская воскресная школа еще находится внутри сферы внимания Церкви, то работа со взрослыми на приходах больше ведется энтузиастами и для взрослых групп еще меньше материалов. Очень помогает ресурс ПСТГУ «Школа православного святоотеческого просвещения», я очень благодарен его разработчикам: люди делали этот ресурс с душой и там есть материалы разного уровня. Но печатных пособий, тетрадей, методичек для преподавателей не хватает. Хотя прошли уже десятилетия с начала активной деятельности Русской Православной Церкви, просветительская деятельность среди прихожан все еще находится в зачаточном состоянии. Хотелось и эту проблему осветить, но это выходило за рамки моей работы, поэтому я сосредоточился на исследовании взаимодействия воскресной школы с приходом.
Как велось это исследование: Вы сами разрабатывали анкеты и проводили опрос? Какие категории прихожан Вы опрашивали?
- Я очень благодарен за научное руководство Татьяне Владимировне Меланиной – это она предложила провести социологический опрос в нашем приходе. Мы выделили четыре группы для исследования: родители учеников воскресной школы; участники библейских занятий; прихожане, не связанные с учебно-приходской деятельностью, и клир нашего храма. Было важно понять, как видят нашу деятельность представители разных групп? Что люди думают о важности образования, что им нравится или не нравится в воскресной школе, как она влияет на их семьи? Каков потенциал воскресной школы: какое количество прихожан хотят отдать детей в школу, а если не хотят – почему? Насколько важно участие в работе воскресной школы духовенства? Хотелось посмотреть, насколько учебная деятельность становится формообразующей для жизни прихода.
Мы составили анкеты, которые распространили среди прихожан, ответы нужно было давать в произвольной форме. Анкеты распространялись в печатном и электронном
виде, размещались на сайте прихода.
Как выяснилось, для детской школы очень важно, чтобы занятия проводили священники нашего храма. Часто у священников нет для этого времени и ресурсов, но эта работа является важной с точки зрения сплачивания прихода.
Исследование показало, что воскресная школа очень важна не только для детей, но и для взрослых прихожан: многие отмечают, что занятия детей делают семьи членами прихода.
Но наиболее важные ответы я получил от участников библейской группы. Взрослые прихожане, посещающие и не посещающие занятия, отвечали на вопросы о частоте участия в богослужении, о том, читают ли они регулярно Священное Писание. Сначала мне хотелось в работе сухими цифрами показать важность учебной деятельности, но оказалось, что по внешним признакам нельзя определить уровень религиозной жизни человека. Формально и те, и другие прихожане оценили свою церковную жизнь как нормальную. Но что они понимали под нормой? Оказалось, что критерии нормы меняются именно в процессе учебной деятельности, благодаря прикосновению к библейским предметам. Ответы участников занятий качественно другие, более осмысленные, наполненные: люди не просто писали «Да/нет», а демонстрировали более глубокое понимание того, о чем пишут. Поэтому я приложил все ответы к работе, структурировав их в блоки, чтобы показать, как библейские занятия меняли отношения людей к Церкви, к окружающим, к себе.
Ваша учеба в Институте дистанционного образования оказалась полезной для преподавания в воскресной школе? Какие курсы Вам пригодились в приходской работе?
- В целом учеба на курсе «Теология» и в магистратуре очень во многом сформировали мое религиозное мировоззрение. Занимайся я только самообразованием, я бы не увидел в такой полноте жизнь Церкви, ее историю, аскетической опыт, догматическое богословие.
В магистратуре мне пригодился курс андрагогики (принципы преподавания взрослым): когда я его изучал, я мысленно переносил полученные знания на свою работу и пытался понять, какие задачи надо ставить, когда ты преподаешь взрослым людям. Педагогические курсы показались более формализованными, ориентированными на работу с документацией в вузах.
Был очень интересен годовой курс протоиерея Геннадия Егорова по православной антропологии и христологии: для меня было важно прикоснуться к святоотеческим текстам. Как правило, в приходской педагогической деятельности на святых отцов ссылаются общо - «отцы говорят, учат…», а чему конкретно кто из отцов учит, люди не знают. О.Геннадий поставил своей задачей избавить нас от «отцебоязни», и это очень важно.
Курс Ивана Ивановича Улитчева по актуальным проблемам православного богословия показал мне, что, помимо разработанных вопросов догматики, существует спектр проблем, которые не находят разрешения: границы Церкви, понимание Евхаристии, отношение к инославным и другие. Я увидел, что в рамках логических построений многие религиозные вопросы неразрешимы, что все не так однозначно, как порой пытаются показать. Важно опираться на опыт духовной жизни, как он открывается в жизни человека.
Были интересны языковые дисциплины: курсы английского и немецкого языка очень хорошо разработаны. Я думал, что мне будет легко учиться на курсе христианской лексики английского языка, потому что у меня уже есть знание богословской терминологии, но курс много мне дал, я системно увидел эту область.
Учеба была очень важна для моей преподавательской деятельности, дала мне широту и кругозор: теперь на моих библейских занятиях есть не только Ветхий и Новый Завет, но и другие предметы – это то, что дал мне институт и чем я могу поделиться с нашими прихожанами.
В конце хотелось бы подчеркнуть: хотя существуют хорошие вузовские учебники, а также специалисты по богословию, между этими вершинами и уровнем прихожан большой разрыв. Мне кажется, для работы на приходе нужен хороший средний уровень знаний, и важна заинтересованность преподавателей. В сети доступно много материалов, видео, презентаций, но для людей важно, чтобы кто-то рассказал им об этом лично, чтобы кто-то, кому это действительно интересно, мог заинтересовать их. Многие люди никогда сами не откроют учебник богословия, им кажется, что это далеко от их жизни. А оказывается, это что-то нужное им, интересное, - и занятия при храме должны передать эту заинтересованность и вовлеченность.
Читайте также:
«Я хотела передать красоту системы аргументации, которую увидела в трудах Харта»
На какие вызовы времени отвечает современная апологетика? Появились ли новые ответы на вечные вопросы о смысле страданий? Что такое «новый атеизм» и чем он отличается от старого? О магистерской работе «Апологетический аспект трудов Дэвида Харта» рассказывает Евгения Вилкова. Читать далее »
«У врача постоянно возникают этические вопросы»
Чем практикующему врачу помогает богословие? Как сами медики относятся к смерти и к эвтаназии? Есть ли иные способы избавить пациента от страданий? О магистерской работе «Проблема эвтаназии в современном обществе: медико-социальные и богословские аспекты» рассказывает Василий Бондаренко. Читать далее »