Новости 2020 (январь-июнь)

01.06.2020

Что общего в наследии католического средневекового мистика Майстера Экхарта и русского религиозного философа XX века Семена Франка? Выпускница дистанционной магистратуры ИДО ПСТГУ, главный редактор сайта Ярославской митрополии монахиня Екатерина (Парунян) рассказывает о том, почему она поступила в магистратуру и в своей выпускной работе постаралась сопоставить две столь непохожие на первый взгляд фигуры. 

Матушка Екатерина, как Вы пришли учиться в дистанционную магистратуру? 

- Когда у тебя уже есть высшее образование, попробовать дистанционный формат общения с педагогами и изучения дисциплин очень интересно и необычно. Сейчас же, с учетом последних обстоятельств это еще и актуально. Магистратура в ИДО открылась, когда я заканчивала программу профпереподготовки «Теология» – тогда она завершалась специализацией – блоком предметов, которые позже были включены в магистерскую программу. Узнав об открытии магистратуры, я ознакомилась с перечнем дисциплин, поняла, что это мое, а некоторые курсы были мне даже неизвестны. И я подала документы. 

Но, естественно, возник вопрос о том, какую тему магистерской работы выбрать. Магистерская программа, в первую очередь, предполагает научную работу, поэтому без четкого понимания темы представить себя студентом магистратуры, наверное, невозможно. 

Значит, тему «Опыт богообщения как источник философии в творчестве М. Экхарта и С. Франка» Вы выбрали еще до поступления? 

- Я четко знала, что хочу заниматься русской религиозной философией. Общее направление темы мы уже обговорили с будущим научным руководителем Татьяной Николаевной Резвых. Русских философов я начинала читать еще на историческом факультете в Ростовском государственном университете – это был период, когда издавалось много работ русских философов, которые раньше были доступны в ограниченном количестве. Первые имена, с которыми я познакомилась в студенческие годы, – Николай Бердяев, о.Павел Флоренский, Константин Леонтьев. Мы с другими студентами совершали набеги на книжные магазины и вылавливали эти книги, они до сих пор стоят у меня на полках. Потом я стала открывать Ивана Ильина, и до сих пор его работы «Я вглядываюсь в жизнь», «Поющее сердце» и «Путь к очевидности» – одни из моих настольных книг, всегда актуальны и насыщенны глубокими, непреходящими смыслами. 

Когда встал вопрос о теме магистерской работы, я стала думать – кого же из философов выбрать? И допустила первую ошибку студента: хотела выбрать всех и сразу. Спасибо преподавателям кафедры – мы посовещались, и мне стало ясно, что надо выбирать кого-то одного. 

Выбор остановился на С.Л.Франке. Конечно же, это был выбор не совсем рациональный – в первую очередь Франка хотелось просто почитать, потому что он оказался одним из тех авторов, который был мне очень мало знаком. Столкнуться с ним довелось только на спецкурсе по русской религиозной философии в рамках программы специализации. Он показался мне довольно сложным, глобальным, системным мыслителем, совсем непохожим на тех русских философов, которых я раньше читала. Но при этом Франк гармонично смотрелся рядом с ними – было внутреннее единомыслие, которое считывалось со страниц его работ. Они говорили в унисон: о разных проблемах, разными словами, но при этом приходили к одним и тем же смыслам. 

Еще С.Л.Франк заинтересовал тем, что он был понятен и близок в контексте общей религиозной философии, но при этом в его творчестве были интересные параллели с западно-философской и религиозной традицией. 

XIX век и начало XX века – время, когда русские философы открывали для себя религиозную традицию, мистический опыт. Они шли самобытным путем, потому что у них не было традиционной связи со святоотеческим наследием, преемственности, ведь в юности они не имели возможности читать святых отцов на греческом и латыни, слушать лекции в духовных школах, не окормлялись в монастырях... В своем жизненном религиозном опыте русские философы были первооткрывателями. Но все-таки они наследовали религиозной традиции, находясь в лоне русской культуры изначально православной. Даже те, кто не имел возможности читать святоотеческие тексты, читали русскую классику. Еще в университете я обратила внимание на то, что чтение русских религиозных философов – такой же интеллектуальный труд, как чтение Достоевского, и наоборот. И многие отсылки в работах Бердяева, Франка, Ильина, и сами работы посвящены русской литературе. 

У Франка же есть и очень прямые параллели с немецкой философией, в частности отсылки к немецкой мистике. Поэтому и возникла идея сравнить Франка с кем-нибудь из немецких мистиков. Выбор пал на Майстера Экхарта, как на одного из основоположников этой традиции. Для меня как для человека, который ранее Экхарта не читал, это было интересно. Я посмотрела работы исследователей, например М.Ю. Реутина, который рассматривал параллели между немецкими мистиками и святителем Григорием Паламой. Хотелось понять, как русский философ открывал для себя мистическую традицию через немецких мистиков и, в частности, через Майстера Экхарта. 

Почему акцент сделан именно на теме богообщения? Какие точки соприкосновения в этой теме удалось выявить у Экхарта и Франка? 

- Когда мы открываем работы Бердяева, Ильина, Франка, Флоренского, мы видим, что они используют категориальный аппарат философии, но говорят о человеке и о его связи с Богом. У них рождаются философские тексты, в которых говорится о том, что основа всего – абсолют, Бог. Это удивительно – они не рассуждают о богословских вопросах, но в своих философских работах говорят, как человеку прийти к тому главному, к чему он должен прийти. Так возникла идея посмотреть, как русская религиозная философия на примере С.Франка пыталась показать свое видение богообщения. 

Франк пытался сказать читателю, что опыт богообщения, (или мистический опыт) – это тот важный и необходимый опыт, который должен быть у человека в первую очередь. Интересно было посмотреть, как об этом говорил Экхарт. Ведь это разные эпохи: Франк близок к нам по времени, его труды, связанные с данной проблематикой, датируются серединой прошлого века, а Экхарт – это глубокое Средневековье. С одной стороны, православная русская традиция, с другой стороны – немецкая католическая. С одной стороны, философ, с другой – теолог, богослов. Факторы, которые кажутся несовместимыми. Но есть те пункты и моменты, которые объединяют и Франка, и Экхарта. 

Во-первых, в центре их систем стоит Бог. То, о чем говорит Экхарт, подразумевая богообщение, – это приблизительно то же, о чем говорит Франк, несмотря на время, обстоятельства, социальные статусы. 

Во-вторых, важно внимание, которое Франк уделял Экхарту в мистической традиции. В работах он ссылался на Экхарта, хотя и не цитировал его. Кроме того, Франк называл в числе философов, на которых он опирался, тех мыслителей, которые шли вслед за Майстером Экхартом. 

А в чем их понимание богообщения различалось? 

- То, что для Экхарта очевидно по факту пребывания в культурной среде и традиции, для Франка – внутренняя потребность, внутренний поиск. И в одной, и в другой системе Бог – первоисточник реальности, мысль человека направлена на Бога. Естественно, для мыслителя возникает вопрос: каким образом я постигаю Бога? Это что-то идейное, что я могу понять и объяснить какими-то категориями? Или это что-то более глубокое, и я могу открыть для себя Бога, и Он открывается для меня как живая реальность, как живой опыт? О таком открытии Бога говорят и один, и второй автор. 

Особенность Франка – в том, что он обращает внимание на диалогичность этого открытия Богом себя человеку. Может быть, для Экхарта это было так ясно, что он это не проговаривал. Надо учитывать время, в которое жил Франк, среду, опыт жизни рубежа XIX-XX веков. Тогда многие религиозные истины приходилось открывать заново, осмысливать их по-новому. 

Франк говорит о направленности философской мысли на Бога. Философская мысль совпадает с умозрительной мистикой и мистический опыт становится источником для философии: мы переживаем, а потом описываем философским языком то, что мы пережили. 

Тут интересно обратиться к святоотеческой традиции и вспомнить, как отцы-каппадокийцы доносили богооткровенные истины до окружающего мира, используя философский язык и традицию, на которых они выросли. С одной стороны, есть святые отцы, которые не чуждались философии и были глубокими мыслителями, с другой стороны, русский мыслитель Франк, который, не являясь богословом в общепризнанном смысле, квалифицированным теологом, раскрывает возможность увидеть мистический опыт как источник философии. 

Если русскую философию Вы уже знали, то с текстами Экхарта познакомились только в процессе работы над магистерской. Насколько сложно воспринимался этот средневековый мыслитель по контрасту с Франком? 

- Труды Франка – тоже непростое чтение. Сложность была в том, что приходилось перестраиваться с одного категориального аппарата на другой. Экхарт жил в период, когда европейские богословы открывали святых отцов, читали их на латыни. Экхарт находился в рамках своей богословской школы, а тексты Франка – полет философской мысли вне рамок религиозной традиции. 

Экхарт много говорит о мистических переживаниях, но он мыслитель в первую очередь. Он облекает свой опыт в определенные формы, но в своем индивидуальном стиле. Это средневековые трактаты, в которых Экхарт описывает не только свои догматические взгляды, что предполагает соответствующую логику изображения, но и делится своим внутренним опытом. 

Надо еще обратить внимание на то, что у Экхарта было несколько периодов творчества. Было время, когда он жил и работал в Париже, проходя магистериум. И работы, написанные там, заметно отличаются от работ, написанных во время его пребывания в немецких землях, когда он занимался административными делами, выполняя послушания, которые были на него возложены. Немецкий период и стал временем возникновения своеобразной литературы – многие обращают внимание на то, что Экхарт находился у истоков немецкого языка и писал свои работы уже не на латыни, а на языке, понятном для слушателей. Это были проповеди на темы духовной жизни – жанр, который существенно отличался от схоластических трактатов. Этот богатый материал дает возможность понять Экхарта во всей полноте. 

Для моей работы имело большое значение одно из схоластических сочинений – диспутация «Тождественны ли в Боге бытие и познание?» – Как раз в этом раннем трактате Экхарт наиболее четко терминологически прописывает свое видение соотношения веры и разума в процессе богопознания и богообщения. 

Как шла Ваша работа над магистерским исследованием? С какими сложностями Вы столкнулись? 

- Постоянно читаю много философской литературы, но у меня нет системной подготовки по философии. Поэтому приходилось быстро добирать то, чего мне не хватало, до каких-то вещей доходить на ходу. 

Надо было не только читать Экхарта, но и читать о доминиканском ордене, в лоне которого он находился, чтобы понять творчество мыслителя в контексте всей традиции. Это и Фома Аквинат, и Альберт Великий, и те, кто шел за Экхартом. А так как в теме рассматривался еще и Семен Франк – нужно было посмотреть и немецкую классическую философию, и других мистиков, которые тоже влияли на Франка. Ведь эти немецкие философы также в свое время открывали для себя Экхарта. Все это нужно было осмыслить, ничего не упустить. 

В то же время, что и Франк, работал Мартин Хайдеггер, изучавший Экхарта, какие-то вещи у них звучали в унисон, и Франк тоже читал Хайдеггера, находился с ним в творческом, философском диалоге. 

Конечно, еще нужен немецкий язык, чтобы читать в оригинале то, что доступно. И надо учитывать, что Франк отлично знал немецкий язык, и на немецком была написана одна из главных его работ «Непостижимое», и этот труд был одним из основных в моем исследовании. Знание языка очень много дает исследователю. 

Часто в начале учебы, при выборе темы, магистранты еще не осознают, что незнание языка ограничит их работу с материалом… 

- Да, чем больше есть рабочих языков, смежных с твоей темой, тем лучше. В отечественной науке сильная философская школа, и мы смотрим на русских религиозных философов и мистиков с философской точки зрения. А во франкоговорящем, англоговорящем, немецкоговорящем научном мире не прерывалась традиция теологических исследований, богословского видения мыслителей. Хорошо иметь возможность прочесть исследования, где применен такой подход. 

Удалось ли в процессе учебы принять участие в каких-то научных мероприятиях, конференциях, опубликовать статьи по теме исследования? Планируете ли Вы продолжать исследование дальше? 

- Я подготовила три статьи, они касались и Экхарта и Франка, но не были фрагментами моей работы. С одной стороны, это потребовало дополнительного времени, но я не пожалела, что сделала эти статьи, – это очень большое подспорье в работе, потому что при таком исследовании есть прекрасная возможность расширить кругозор и увидеть тему с разных сторон. 

Одну статью я посылала на конференцию в МДА («Жертва и любовь в трудах немецких мистиков и русских религиозных философов (на примере Майстера Экхарта и С. Франка)»), другую – в СПбДА («Аскетизм в творчестве Майстера Экхарта и С. Франка. Сравнительный анализ»). Третья статья «Святыня и личность человека в религиозном опыте (по трудам С. Франка и Майстера Экхарта)» вышла в сборнике «Наследие С. Л. Франка в контексте русской и европейской культуры». В сборнике были собраны материалы Международной научной конференции, прошедшей в Саратовском национальном исследовательском государственном университете имени Н. Г. Чернышевского в мае 2019 года. 

Если есть возможность, надо писать больше статей. Это помогает лучше понять тему и сформулировать мысли доступно и кратко, так как в таких публикациях всегда есть ограничения по объему. 

Перед выпуском было несколько предзащит, мы внимательно и дотошно делали свои презентации, пытались уложиться в нужное время, учились презентовать работы так, чтобы всем это было понятно и доступно. Теоретические и философские вопросы превратить в презентацию, чтобы они никого не пугали, – не всегда просто. 

Тема мне по-прежнему интересна, и понятно, что я и дальше буду читать русских религиозных философов, но теперь к ней прибавилось новое интересное направление – я стала открывать для себя немецкую философию, немецких мистиков как часть религиозной традиции. 

Включенные в магистерскую программу дисциплины оказались полезны для Вашей исследовательской работы?

- Для моей работы больше помогли теоретические дисциплины – основной курс, который имел к ней отношение, «Русская религиозная философия», и курс «Православная антропология и христология». Эти два курса помогали и вводили в существо вопроса. 

Практические дисциплины были достаточно интересны, несмотря на то, что не имели отношения к моей сугубо теоретический теме. Зато они были полезны мне в силу тех послушаний, которые я несу как главный редактор сайта Ярославской митрополии. 

У нас был курс «Управление проектами», в рамках которого нужно было описать пример проекта на всех этапах – от стадии зарождения до стадии готовности, просчитать минимальное количество участников, прописать, кто какую работу выполняет, указать временные рамки. Я описала проект по сбору информации для создания интернет-ресурса о разрушенных храмах Ярославской епархии. Надо было бы объехать все храмы, отснять, собрать материалы у местных жителей, отобрать фото, подготовить тексты, соединить с фотографиями, классифицировать все и выгрузить на портал. Это проект, который реально можно реализовать в условиях любой епархии в средней полосе России.  

То же самое с организационно-управленческой практикой – она включала практикум по участию в грантовом конкурсе, что тоже очень нужно. Это реальная возможность создавать и делать в епархии интересные проекты.

Читайте также: