Преподаватели

Какие богословские вопросы и проблемы связаны с применением современных медицинских технологий? Почему так сложно определить момент начала и завершения жизни человека? Есть ли точки соприкосновения между позициями современной науки и святоотеческого богословия по сложным медицинским вопросам? Об этом рассказывает Вера Александровна Осина – врач-гастроэнтеролог, кандидат медицинских наук, преподаватель курса «Богословские проблемы биомедицинской этики» в магистратуре ИДО.

Вера Александровна, Вы сами – выпускница программы «Теология». Расскажите, почему Вы когда-то захотели изучить богословие?

- Учиться я пошла, когда встал вопрос о поиске смысла жизни, – я обратилась к Православию и мне, конечно, захотелось узнать о нем все или почти все, насколько это возможно. Я поняла, что в одиночку вряд ли смогу во всем разобраться: нужны люди, которые могли бы мне в этом помочь. Поэтому выбрала программу ПСТГУ «Теология». Мне импонировало то, что это дистанционное обучение, – ходить на занятия по расписанию нет возможности, когда работаешь. Закончила я программу лично для себя, это помогло мне воцерковиться, но я не думала, что у моей учебы будет какое-то продолжение.

Как возникла идея спецкурса «Богословские проблемы биомедицинской этики» в дистанционной магистратуре?

- Идея курса по биомедиционской этике для богословской магистратуры принадлежит целиком и полностью директору ИДО протоиерею Геннадию Егорову. Он собрал нескольких выпускников «Теологии», которые по основной специальности были врачами, чтобы организовать семинар по богословским проблемам биомедицинской этики. В конечном счете это вылилось в создание курса в рамках магистратуры. В основу программы легли материалы семинара, вопросы, которые мы там обсуждали. Я откликнулась на предложение отца Геннадия преподавать этот курс, потому что мне стало интересно, и я подумала, что так смогу принести какую-то пользу. Это мой первый опыт преподавания, если не считать чтения лекций по основной специальности.

Биоэтика может быть вполне светской наукой, именно в таком виде она изучается в медицинских вузах. Почему она важна в магистратуре по современным проблемам богословия?

- В светских медицинских вузах и в нашей магистратуре разный подход к биоэтике. Вопрос о необходимости богословской оценки проблем биоэтики встал потому, что современные биомедицинские технологии не просто лечат – они способны управлять человеческой жизнью: вмешиваться в процессы зачатия (экстракорпоральное оплодотворение), поддержания жизни (трансплантация органов, клонирование органов и тканей), умирания (реанимационные технологии). Это не может не сказываться на судьбе каждого конкретного человека. Но процессы начала жизни, ее поддержания, умирания – это область Промысла Божия о человеке, поэтому мы должны давать богословскую оценку новым медицинским технологиям.

В основе светского подхода лежит направленность на улучшение качества человеческой жизни, но человек рассматривается как биологический объект, совокупность физических и биохимических процессов, и качество жизни связано с удовлетворением материальных и социальных потребностей. Земная жизнь мыслится как единственная возможная жизнь человека. Православная биоэтика не может применять такой подход: она основана на святоотеческом учении о человеке - православной антропологии: человек сотворен по образу и подобию Божию, поэтому речь идет не только о физическом теле, но о единстве души и тела.

Задачей христианской биоэтики является защита богоподобного достоинства человеческой жизни. Поэтому она занимается определением границ медицинских вмешательств в жизнь человека, чтобы исключить те ситуации, когда это вмешательство производится не просто по врачебной необходимости, а направлено на улучшение человека как творения.

Светская биоэтика и православное богословие принципиально различаются в позициях по основным вопросам?

- Когда мы только приступали к богословской оценке проблем биоэтики, казалось, что между двумя подходами будут определенные противоречия. Но чем глубже мы погружались в эту проблематику, тем чаще оказывалось, что позиции близки. В частности, когда один из магистрантов защищал работу по проблемам определения времени начала человеческой жизни, рассматривая медицинский и богословский аспекты вопроса, нам казалось, что точек соприкосновения не будет. Ведь Церковь однозначно отвечает, что жизнь человека начинается с момента зачатия, а в медицине есть несколько теории определения начала человеческой жизни с того или иного момента внутриутробного развития: с момента образования дыхательной, сердечнососудистой, нервной системы или вообще с момента рождения. Но оказалось, что несколько лет назад ученые-генетики тоже пришли к выводу, что жизнь начинается с момента зачатия, потому что именно в этот момент образуется уникальный генетический код, присущий каждому человеку – и его жизнь начинается именно в этот миг.  Так что общие точки есть, просто они могут быть основаны на разном «фундаменте».

Значит, чем больше развивается наука, тем больше появляется и шансов на то, что ее подходы совпадут с богословскими? А как Вам кажется, религиозное мировоззрение ученого влияет на его стремление согласовать научные данные с богословием?

- Мировоззрение врача вряд ли влияет на выводы, которые он делает на основании изученных данных, если он имеет дело с эмпирическим опытом. Скорее уж получение новых научных данных может повлиять на мировоззрение врача: например, укрепить его в мысли, что не все в нашей жизни сводится только к физике и биохимии.

Всегда ли православное богословие дает ответы на вопросы, которые возникают в связи с развитием медицинских технологий?

- Конечно, медицина сейчас шагнула так далеко вперед, что в святоотеческих трудах мы не найдем ответов на конкретные вопросы, например, по поводу трансплантации или клонирования, пренатальной диагностики, медицинской генетики – даже по поводу коматозных состояний. Но все-таки, если основываться на святоотеческой антропологии, мы можем давать какие-то оценки, рекомендации относительно тех или иных технологий.

Скажем, могут ли какие-то таинства совершаться над человеком, находящимся в состоянии комы? Во времена древних святых отцов такого вопроса не возникало: человек находился в сознании или умирал, и понятно было, что таинство совершается лишь над тем, кто может участвовать в нем сознательно.

Но я знаю, что протоиерей Сергий Филимонов, доктор медицинских наук, председатель Общества православных врачей Санкт-Петербурга, последние несколько лет совместно с Национальным исследовательским медицинским центром им. В.А.Алмазова ведет исследования пациентов, которые находятся в длительном коматозном состоянии. У него есть личный опыт окормления таких пациентов. Понятно, что исповедь и причастие в таком состоянии невозможны, но можно читать молитвы, помазывать человека миром. Он приводит данные, что теми или иными реакциями человек откликается на подобные священнодействия, по каким-то признакам можно определить, что он слышит, что это находит отклик.

Каждая тема нашего курса поделена на две части: теоретическая, где идут вопросы на усвоение материала, и практическая, где даны вопросы для обсуждения. Практические вопросы – самая интересная часть курса. Там обсуждаются и сложные моменты: например, как определить границы применения медицинских технологий, поддерживающих жизнь коматозных пациентов или неизлечимых больных? Этот вопрос вызывает дискуссии учащихся.

В последнее время в медицине есть такое понятие как констатация смерти человека на основании смерти мозга. Но в этом подходе масса подводных камней даже с медицинской точки зрения, и как относиться к этому православному человеку? Вопрос очень сложный, студенты отвечают по мере своего понимания, но однозначных ответов нет и в православном богословии, и в медицине.

Первое, что приходит в голову по поводу биоэтики: вопросы, связанные с абортами, с эвтаназией. Они у всех на слуху. А какие проблемы биоэтики наименее очевидны людям?

- В курсе есть темы по трансплантации органов, по клонированию. С трансплантацией как раз связан вопрос о возможности констатировать смерть на основании смерти мозга. Есть ощущение, что этот подход разработан специально ради возможности изъятия органов у только что умершего человека, поэтому с ним связано множество сложностей. Также есть этические вопросы, связанные с тем, кто может и не может быть донором, с прижизненным и посмертным донорством – вопросы, которые требуют разъяснения.

Сейчас появился биопринтинг органов – сложная и требующая много времени методика, когда берутся собственные стволовые клетки человека и из них на специальном устройстве медленно создается орган. Это возможная альтернатива донорской трансплантации: в этом случае ни у кого ничего не изымают, благодаря тому, что орган создан из собственных клеток человека, не возникает риска отторжения, и богословских и этических проблем не возникает также.

Также есть тема о взаимоотношениях врача и пациента. Я долго думала, включать ли ее в курс, так как она затрагивает больше профессиональных медиков, но решила включить – ведь мы все в течение своей жизни по разным поводам являемся пациентами. И эта проблема может коснуться любого человека. В этой теме мы обсуждаем вопросы о том, каким видится человеку «православный врач», каким он должен быть, есть ли отличия между православным и обычным врачом? Обсуждаем этические моменты, связанные с переводом медицины в сферу услуг, оказываемых за деньги: этично это или нет? Как возможно православному врачу преодолеть синдром профессионального выгорания? Эти вопросы вызывают интерес, несмотря на то, что большая часть студентов не имеют медицинского образования. За три года у меня на курсе было всего три профессиональных врача.

Учащимся без медицинского образования сложнее освоить Ваш курс? Могут ли магистранты без медицинской подготовки писать магистерские работы по биоэтике?

- Курс является дисциплиной по выбору, на него приходят учащиеся, которых интересуют проблемы биоэтики, независимо от образования. Изначально задача была создать курс, ориентированный на людей без медицинского образования, поэтому материал изложен с объяснением медицинских терминов. По крайней мере, никто из студентов пока не написал в отзывах, что им было сложно разобраться в медицинском материале.

К слову, один из магистрантов первого набора, протодиакон Симеон Аветсян – музыкант по образованию. Изначально он даже работу собирался писать совсем в другой области, но, пройдя курс по богословским проблемам биомедицинской этики, он заинтересовался проблемами определения начала жизни человека и решил написать выпускную работу по этой теме.

Через год другая магистрантка без медицинского образования, Ирина Витальевна Праслова, защитила работу «Основы православного понимания ключевых проблем биомедицинской этики: программа обучения для взрослых прихожан».

Так что, если человека тематика трогает за душу, вполне возможно защитить диссертацию – пример двух таких магистрантов обнадеживает.

Сейчас еще двое магистрантов-врачей пишут работы по богословским проблемам биомедицинской этики: одна магистерская уже готовится к защите, вторая тема еще только утверждена.

Одна работа посвящена отношениям современного общества к проблеме эвтаназии и смерти на примере врачей и студентов медицинских вузов, и там, помимо медико-социальных, затрагиваются богословские аспекты определения границ применения медицинских технологий при тяжелых состояниях.

Вторая работа направлена на создание курса для студентов медицинского колледжа (будущих медсестер) по духовно-нравственным основам воспитания. Руководством колледжа поставлена задача, чтобы по окончании курса будущие медсестры смогли лучше ориентироваться в вопросах межрелигиозного взаимодействия. Ведь в стационаре медсестра явно будет проводить больше времени с пациентом, чем врач, а пациенты могут быть разной национальности, культуры и религии. Учитывать эти особенности и каким-то образом не обидеть, понять пациента – очень важно, в этом должен помочь курс.

Как Вам кажется, в чем цель изучения богословских аспектов биоэтики: дать пациенту или врачу представление о том, как Церковь относится к тем или иным медицинским манипуляциям, привлечь внимание общества к спорным вопросам, поменять установившиеся подходы?

- Если брать задачи конкретного курса, то они, конечно, более узкие – повлиять на мировоззрение конкретного человека. Позиция Церкви уже давно озвучена в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви – 12-я глава полностью посвящена богословской оценке биоэтики. Но там все изложено достаточно кратко и сжато, мы пытаемся развить эти положения подробнее, с помощью вопросов для обсуждения, дав человеку возможность сформировать свое собственное мнение, свою позицию, основанную на святоотеческой антропологии. А уже потом человек со сформированной позицией в силу своего положения, возможно, сможет поднять эти вопросы в более глобальном масштабе. Например, есть Церковно-общественный совет по биомедицинской этике при Московском Патриархате, куда входят и врачи.

В какой мере вообще Церковь должна пытаться изменить отношение к тем или иным биоэтическим проблемам в светском государстве: только на уровне влияния на личный выбор человека либо добиваясь перемен на законодательном уровне?

- Мне кажется, что Церковь должна пытаться что-то изменить: например, если с христианской точки зрения аборт считается убийством, как Церковь может спокойно относиться к распространенности и доступности этой процедуры без веских медицинских оснований? Изначально, конечно, нужно объяснять свою позицию обществу всеми доступными способами: тогда людям, по крайней мере, будет понятно, почему Церковь добивается тех или иных изменений. Например, когда возникают дискуссии об отношении к процедуре ЭКО, люди часто не понимают церковную позицию: с их точки зрения главное, что у женщины появляется возможность родить ребенка, и не важно, что при этом происходит убийство других эмбрионов. Эти вопросы важно разъяснять: пусть большая часть людей и не разделяют наши религиозные взгляды, но все-таки обращать их внимание на существующие проблемы нужно.

Знания по теологии и обсуждение биоэтики в рамках семинаров и работа над курсом – все это как-то повлияло на Вашу собственную медицинскую практику?

Прежде всего, пришлось окунуться в области медицины, далекие от моей повседневной врачебной практики (я работаю врачом-гастроэнтерологом) и тем самым расширить свои собственные горизонты. Изменилось отношение к проблеме аборта, ЭКО, проблеме границ применения современных медицинских технологий. А воцерковление помогло преодолеть начинающийся «синдром профессионального выгорания».

Читайте также: