Новости 2015

Есть ли разница в преподавании агиологии очно и дистанционно, не лишены ли слушатели дистанционных программ того, что получают вечерники и наоборот?
Для меня это важный вопрос. Очень хочется, чтобы ни одна форма обучения не была «ущербной» по сравнению с другими. Дистанционное обучение, как фактически индивидуальное, не позволяет слушателю спрятаться за более активных товарищей, требует проработки всего материала – лекций, источников. При дистанционном обучении большое значение имеет качество методического обеспечения курса: разбивка на темы, подбор учебной литературы и заданий к каждой теме. Так, в этом году пришел один радостный отзыв о дистанционной программе «Агиология», который прекрасно это иллюстрирует. Я вела агиологию одновременно с дистанционной программой «Богослужебный устав и гимнография» и не всегда могла принимать активное участие в обсуждениях. А слушатели в заключительном отзыве написали, что они сами читали материалы, отвечали на вопросы и многое для себя открыли. Получается, материалы как бы работали за преподавателя. Если учебный материал грамотно выстроен (то есть не только написан учебник, но и разработана система заданий), то он действительно работает почти сам. Жаль, что дистанционный курс длится четыре недели – это для агиологии мало, но по-другому мы не укладываемся в учебный график.
Вечернее обучение таких строгих требований к методическим материалам не предъявляет, там на первый план выходит личный контакт преподавателя и аудитории: живое обсуждение, возможность видеть реакцию слушателей, иметь обратную связь. Для кого-то из учащихся личное общение с преподавателем имеет первостепенное значение. Но возможностей проверить, все ли усвоил каждый слушатель, меньше. Поэтому есть опасение, что часть материала прошла «мимо».

Сейчас в книжных магазинах огромное количество изданий о святых. Почему же программа «Агиология» актуальна и востребована?
По поводу изобилующих литературой книжных магазинов. К сожалению, сейчас много литературы о святых, в которой отражено псевдоблагочестивое мышление, основанное на незнании православных традиций, присутствует какая-то экзальтированность, нет трезвенности. Авторы сочиняют истории о реальных подвижниках, мало похожие на подлинные жития, рисуют ложные образы святых, которые неопытный человек может принять за образец для подражания. В курсе агиологии мы стремимся дать некий эталон святого – преподобного, святителя, юродивого, чтобы человек, прочитав пару страниц в книжном магазине, смог понять, что за текст перед ним. Скажем, есть жизнеописания, где ни разу не упоминается имя Господа Иисуса Христа, Матерь Божия является всем подряд, нет ни одной цитаты из Священного Писания, но есть масса невообразимых чудес, а «благочестивый» герой уверен в своей святости и силе своей молитвы. Все это очень грустно. Мы учимся отличать образ, рисуемый современным житием, от образа, который нам сохранило церковное предание в житиях святых, написанных святыми, в богослужебных текстах, святоотеческих творениях, то есть пытаемся отделить пшеницу от плевел. В курсе даже есть такое задание: в завершение темы «Преподобные» дается текст, в котором надо определить, соответствует ли описанная подвижница образу православной святой? Обратите внимание, речь идет об образе, который создал автор-жизнеописатель, но не о самом человеке, разделяем текст и личность святого. Если слушатели говорят, что все в порядке, это плохо, потому что в упомянутом примере образ подвижницы не соответствует церковному пониманию святости. Это задание предложил священник Сергий Львов, с которым мы несколько лет вели агиологию вместе. Хочется, чтобы читатель, придя в магазин и открыв жизнеписание, почувствовал, что перед ним субъективные соображения автора – святой не должен быть таким, он не может быть гордым, самолюбивым, а такие мотивы проскальзывают в современных текстах. Поэтому курс должен давать эталоны для оценки как современной житийной литературы, так и проблем церковной жизни, например, проблемы старчества.

Тема современного старчества, конечно, заслуживает отдельного разговора.
Да, это так. Слушатели часто спрашивают: а какой вот этот старец? А какой вот этот? Мы не знаем какой, ничего не можем сказать про современных подвижников, почитаемых как старцев. В этом плане агиология находится в очень удобном положении: пока Церковь не канонизировала подвижника, не дала оценку его жизни, мы тоже ничего не говорим, наша тема – святые.
Моя задача – дать образ старца таким, каким его сохранило наше православное церковное предание, рассказать, какими были Антоний Великий, Савва Освященный, Сергий Радонежский, Амвросий Оптинский, другие Оптинские старцы. Старец должен пройти очень долгий искус личного монашеского подвига: 20-30 лет и больше. 20 лет – это минимум: человек должен подвизаться в монашестве под руководством опытного старца, чтобы быть призванным Богом к окормлению других людей. Иоанн Лествичник в 75 лет стал духовным руководителем, а пришел юношей в монастырь, то есть 55 лет человек сам подвизался. Святые старцы имели благодатные дары – смирения, любви, утешения, рассуждения, различения духов. Рассматривая жизнь святых старцев, мы пытаемся выявить этот идеальный образ и дать слушателям эталон; показываем критерии, по которым можно хоть как–то понять, стоит или не стоит доверять тому или иному старцу, указываем на спорные моменты, которые должны помочь более трезвенно относиться к проблеме поиска старцев. А проблема есть, и есть своеобразный ответ на нее. Один слушатель рассказал, что сейчас организованы экскурсии «За советом к старцу», наподобие поездок по святым местам. Если набрать в поисковике название программы, появится список старцев, которых предлагают посетить, и расписание автобусов. Грустно, что кто-то зарабатывает таким образом. Об этом надо знать.
Меня очень беспокоят описанные проблемы – обилие жизнеописаний разного качества, из которых читатель может получить ложный ориентир для своей духовной жизни, фанатичное почитание как старца любого человека, на которого кто-то показал. Хотя, безусловно, и сегодня есть святые подвижники, великие молитвенники, но они мало заметны и скрываются от чужих глаз, как древние святые, сознательно уходят от народного почитания. Как-то после чат-семинара по старчеству на интернет-курсе слушатель спросил: «Как мне записаться на прием к старцу через Интернет?» Пришлось ответить, что святые старцы, настоящие подвижники через Интернет объявлений о приеме не дают. Мне хочется, чтобы слушатели могли сами это понимать.

А чем еще Вас удивляет современный слушатель?
Удивляет и огорчает отношение к предмету изучения – святости. Были случаи, когда люди пренебрежительно высказывались о святых. Вот пример. Умная, очень умная девушка, закончившая блестяще вуз, начитавшись святителя Игнатия (Брянчанинова), великого подвижника, аристократа по прохождению и аристократа духа, с большим пренебрежением отзывалась об Оптинских старцах, как о «добреньких старичках», не более. Конечно, это недопустимо. Если изучать их творения, например письма преподобного Макария Оптинского, приходит понимание того, как потрясающе глубоко и тонко они чувствовали малейшее движение духовной жизни человека, как четко указывали, где могут быть ошибки. Нельзя пренебрежительно к ним относиться. Девушка попала в ловушку, потому что старцы глубоко смиренны и пишут о себе как о «никчемных и грешных». Пришлось принять строгие меры, я зачет не поставила. Ей пришлось заново учиться на следующем курсе, и там она уже более корректно себя вела. Каждый раз, когда приходит новая группа, я описываю этот случай, а интернет-слушателям даю записи, где говорю об опасностях, которые нас подстерегают, в том числе и об опасности стать судьями святых, пренебрежительно к ним относиться.

Как вы относитесь к тому, что дисциплину «Агиология» читают в других учебных заведениях и ее авторство выдают за свое?
К тому, что агиологию по нашим материалам читают в других местах, очень хорошо отношусь. Мне кажется, важнее, что люди будут знать о святости и о святых, а чье это – не важно. Иконописец не оставляет свое имя на иконе, он просто ее отдает Церкви, людям. Зайдите в наш Троицкий храм. Там великолепные иконы написаны нашими студентами и преподавателями, и нигде не указано, кто их автор, иконы принадлежат Церкви. У меня нет ревности, я только рада. Больше переживаю из-за того, что в силу перегрузки не успеваю довести курс до того уровня, который мне хотелось бы видеть. Надеюсь, что, когда у меня будет помощник, мы сможем доработать некоторые темы вместе.

Есть опасность в том, что добавляя свои идеи в уже сформированный материал, «соавторы» могут поменять главную концепцию?
Если другие преподаватели взяли наш материал и что-то в нем меняют, значит, они теперь сами отвечают за курс. А в самом использовании чужого образца ничего плохого нет. Когда я делала курс «Агиология», мне неоткуда было взять материал, не на кого было посмотреть. Всегда привожу пример с учебником по «Богослужебному уставу и гимнографии». Когда я его писала, под рукой было много книг по литургике. Можно было положить их на стол и брать из каждой самое необходимое в таком ракурсе, в каком надо нашим слушателям. Человек, который будет писать учебник по истории Русской Церкви, возьмет существующие учебники и, отталкиваясь от них, что-то принимая, что-то отвергая, напишет свой вариант. Здесь то же самое, почему не взять уже опубликованный учебник по агиологии и не написать с опорой на него свой вариант, отразив свое видение темы? В этом ничего страшного не вижу. Когда я сказала духовнику, что надо срочно издавать материал по агиологии, а то его кто-нибудь присвоит, он ответил: «Ну и что? Главное, чтобы была польза читающим». И это как-то перевернуло мое видение, побудило переключиться на ту пользу, которую может принести работа, тем более что курс является компилятивным – мы материал собрали, систематизировали и обобщили, поэтому не могу сказать, что я – автор курса, компилятор – да. Если увижу другие учебники по агиологии, буду только счастлива. Появится возможность контактировать с авторами и что-то вместе создавать. Несколько разных программ по агиологии – очень хорошо. До нас агиологию читал только игумен Андроник Трубачев на Высших философских курсах при Московской духовной академии.

А то, что преподаватели не ссылаются на наши материалы как на первоисточник, это уже дело совести каждого, хотя в научно-академических кругах принято сообщать, что «в основу курса легли лекции такого-то автора».
Еще нужно отметить, что агиология – не научный курс, она относится к церковно-практическим дисциплинам. Святость – не тот предмет, который можно исследовать научно. Тексты – пожалуйста. Есть близкая к агиологии дисциплина, называется агиография, она изучает жития святых как памятники христианской литературы той или иной эпохи. Здесь включаются методы критического научного анализа. Они применимы и возможны. Например, в конце XIX века выяснилось, что житие святителя Николая собрало материал из житий двух святителей Николаев. Один из них жил в IV веке, это святитель Николай Чудотворец. Другой – Николай Пинарский, жил в VI веке. Ничего страшного в этом нет, мы не перестаем именовать наш храм Никольским, молиться святителю Николаю и получать его помощь. Текст есть текст, от ошибок никто не застрахован, а что касается самой святости… Можно и нужно собирать сведения о святых, изучать источники, в которых осмысляются их подвиги, в том числе с применением научной методологии. Но мученичество, апостольское служение, юродство, или святость вообще, на мой взгляд, не могут быть предметом научного анализа.

Окончание следует