Новости 2015

Елена Николаевна, Вы – автор курса «Агиология», который преподаете почти 10 лет. Срок немалый. С чего все начиналось?
Нельзя сказать, что автор – я одна, потому что курс – коллективный труд нашего факультета. И, более того, в его создании принимали участие не только наши преподаватели, но и наши слушатели. Сам курс появился промыслительно. Знаете, как говорят: нужно из хода дел учиться понимать волю Божию. На примере агиологии это видно. Когда я учила историю Русской Православной Церкви, готовила конспекты к экзамену, в программе в числе прочего были вопросы, посвященные русским святым подвижникам (святым князьям, преподобным, святителям). Пока я изучала материалы и писала ответы, пришло сердечное ощущение: «какая же за нами сила – наши святые». И это чувство со мной осталось.
Позже, когда я пришла работать на ФДО, случайно, буквально за чаем, сказала отцу Геннадию Егорову, тогда декану Факультета дополнительного образования, что хорошо бы сделать курс про русских святых, так как нигде этого нет. Он сказал: «Делайте, но только про всех святых». Потом ко мне подошла замдекана и предупредила, что предмет поставили в учебный план. Первый прогон на вечернем отделении, мне кажется, был неудачным, курс еще не был проработан. Мы пытались идти по принципу географическому, то есть говорить о святых разной местности, разного времени, и, конечно, материала было слишком много, вместить его в 15 отведенных лекций не получилось.
То есть на первом этапе главная проблема была в том, чтобы подобрать и систематизировать огромное количество материала и вложить его в 15 лекций. Тогда очень помог интернет-курс. Когда приближалось его начало, я рассказала отцу Геннадию об этой проблеме, и он предложил подготовить материал вместе со слушателями. Пришла замечательная группа, где самым активным слушателем был Никита Дамирович Гимранов – сейчас наш преподаватель на факультете. По совету отца Геннадия я предложила группе не только учиться, но и разрабатывать курс. И за время существования этого курса мы поняли, каким должен быть принцип систематизации – нужно говорить не о географии подвига, а строить материал по чинам святых. Эту же идею мне подсказала одна из слушательниц вечернего отделения, но решающую роль сыграл все же Никита Дамирович. У меня был материал по теме «Православный Запад». Эта тема стала для меня открытием, я не думала, что на Западе есть столько святых (святых неразделенной Церкви, до 11 в.). У нас, у большинства православных, стойкий отрицательный образ Запада. Когда я стала искать материал, то увидела, что, скажем, в Галлии V века были такие же святые: монахи, подвижники, знакомые нам по Палестине, Сирии, Древней Руси, о них писал иеромонах Серафим (Роуз). Были и святители – святые архиереи, святые праведники, например Женевьева Парижская. Этот потрясающий материал мне хотелось собрать в один блок и подать так, чтобы люди видели святых Запада. Никита Дамирович был категорически против этой идеи. Он говорил, что материал надо «распотрошить» и присоединить к другим темам, потому что святость – она везде святость. Святитель, святой архиерей, везде святитель – в Галлии, в Британии, в Ирландии, в Византии, в Сирии, на Руси; мученик – везде мученик, монах – везде монах. Когда я все-таки согласилась, то поняла, что эта идея абсолютно правильная, и тогда вся информация поместилась в рамки, отведенные учебным планом. Мы сделали курс по чинам святых внутри каждого чина, помимо описания и содержания самого подвига, дали его историю по регионам мира. Кстати, такую работу можно было провести только с дистанционными слушателями: мы были всегда на связи, оперативно вывешивали материалы, могли с ними ознакомиться, располагали временем, чтобы подумать перед ответом. Ни с вечерниками, ни с заочниками такая работа не получилась бы.
При разработке программы очень помогли коллеги из Университета. Отец Геннадий Егоров на первом этапе подсказывал концептуальные вещи, предоставлял фактический материал, правил первые варианты конспекта лекций. Раздел о новомучениках и исповедниках российских готовился при самом активном участии Ирины Владимировны Щелкачевой – референта нашего ректора, протоиерея Владимира Воробьёва. Священник Сергий Львов подсказал, что историю подвига преподобных на Руси можно описать с опорой на работы И.М. Концевича, мы этот раздел писали вместе. Юлия Владимировна Серебрякова давала много ценных замечаний, подсказала название и содержание последней темы курса.

Тема святости. Если с ней соприкасаешься каждый день, есть опасность потерять чувство благоговения, упростить восприятие?
У нас было другое ощущение. Было страшно изучать то, что неизмеримо выше нас, непостижимо опытно, потому что мы не святые. Нечто подобное имеет место в возрастной психологии в описании старческого возраста. Психолог описывает каждый возраст в какой-то мере с опорой на себя прошедшего. А глубокая старость – это не прошедшее, это будущее, он еще ее не пережил и о старости может судить только по косвенным признакам, внешним наблюдениям, но не изнутри этого возраста. Здесь то же самое. Больше всего меня пугало, что мы будем говорить о святости, не достигнув ее. Это страшно – разбирать такое высокое, непостижимое состояние, не будучи его причастником. Тогда встал вопрос источников, потому что мы не можем говорить на данную тему от себя, мы должны на что-то опираться.
С большой радостью мы обнаружили такой источник, как «святые о святых». У нас есть творения святых отцов нашей Церкви, в которых говорится о святости, о разных видах подвига. Допустим, когда мы читаем посвященные мученикам творения священномученика Киприана Карфагенского, то чувствуем, что пишет он о том, что ему близко, и что, как мы знаем, осуществил сам. Когда читаем сочинения святителя Игнатия (Брянчанинова) о монашестве, мы ему верим, потому что это он лично пережил. То есть достигший святости человек пишет о том, что знает – для понимания подвига, для агиологии это очень важно. Вот первая группа источников.
Вторая группа – жития святых, написанные святыми. Очень важный материал. Если мы возьмем «Четьи Минеи» святителя Димитрия Ростовского, – но только подлинный текст на церковнославянском языке, не тот перевод на русский язык, который продается сейчас в магазинах, а настоящие Минеи, «Книгу житий святых», написанную святителем Димитрием в 17 веке, – то увидим, как тонко он чувствовал святого человека, его внутренний мир. Почему? Потому что сам был свят и мог проникнуть в душу святого. Когда мы читаем его жития, то чувствуем, что все написанное – правда, что святой – не монумент, а живой человек со своими внутренними борениями, со стремлением ко Христу, с пониманием своей немощи. Если же мы возьмем этот текст на русском языке, увидим какую-то лубочную картинку, за которой пропадают простота и величие подвига, явленные в церковнославянском тексте (хотя перевод житий на русский сделан предельно близко к подлиннику). Я консультировалась с нашим преподавателем-священником (протоиереем Павлом Хондзинским), он объяснил, что святитель Димитрий был удивительным святым и чувствовал святых; в силу чистоты своей жизни мог проникнуть в их подвиг. Наше понимание святости происходит через подлинный текст святителя Димитрия. Вот такой важный источник.
Помимо этого, конечно же, мы используем Священное Писание (особенно важны для нас чтения на праздники святых), документы церковных Соборов, материалы Комиссии по канонизации (они дают представление о современной ситуации, о том, как Церковь расценивает подвиг того или иного святого).
Еще один источник – это богослужебные тексты. Если святой канонизирован, пишется житие, составляется служба, где есть материал, который показывает, как надо оценивать этот подвиг. Скажем, служба юродивому помогает понять, что такое юродство. Мы берем «Общую Минею», где есть служба всему лику юродивых, и из нее по крупицам собираем портрет святого юродивого, понимая, что именно Церковь чтит в подвиге юродства – смирение, милосердие, молитву, бесстрастие, чудотворение, претерпевание скорбей и болезней ради Христа.
Очень ценный источник – творения самих святых, особенно их дневники. Они показывают, какой ценой человек достиг святости, как он боролся с самим собой, как падал и вставал. В рамках нашего курса, например, изучаются дневники святителя Николая Японского, «Исповедь” святителя Патрика Ирландского, пишутся дипломы по дневникам святого праведного Иоанна Кронштадтского.
В курсе агиологии нет материалов, которые были бы произвольно подобраны и опирались бы на плоды моей фантазии, какие-то домыслы. Мы сообщаем нашим слушателям только то, что хранится в Предании Церкви.

Как проходили первые лекции?
Было непросто. Во-первых, я не очень хорошо знала материал, во-вторых, было крайне тяжело под «перекрестным обстрелом» из вопросов слушателей. Вопросы были жесткие, нетерпимые, например: «Докажите мне, что преподобный Сергий – святой. Приехали мы в Лавру, подошли к мощам. И что?» Я была не готова к такой аудитории. Сейчас я бы улыбнулась и нашла что ответить, но тогда была этим очень огорчена и несколько лет не преподавала курс на вечернем отделении. Его вел священник Сергей Львов, а я преподавала на заочном и дистанционном. И только несколько лет назад все же вернулась к вечерникам.

Претерпел ли с курс со временем какие-нибудь изменения?
Изменения касаются в основном способов подачи материала. Известно, что курс приобретает те формы, которые для него приемлемы, где-то после трех прогонов. Потом, конечно, преподавателю нужно расти и совершенствовать сам курс, но вот эти три прогона на первом этапе необходимы. Для вечерников, например, только сейчас выработалась форма подачи материала, на мой взгляд, оптимальная. Я пыталась почувствовать сама и спрашивала их, как построить занятия, чтобы было интересно. Здесь таилась вот какая проблема. Почти все преподаватели ФДО (предшественника Института ПППК) написали свои учебники. У нас была установка: если есть курс, по нему должен быть учебник. Но на лекциях наблюдалась забавная ситуация: слушатели держали перед глазами учебник и проверяли, что уже сказано преподавателем, а что он скажет в скором времени. Поэтому отец Геннадий предложил использовать активные методы обучения. Он и Александр Леонидович Дворкин рекомендовали слушателям прочитывать материал заранее и потом обсуждали его на занятии. Для агиологии это оптимальная форма, что подтвердили слушатели. Сейчас я, приступая к новой теме, говорю о ее ключевых моментах, о том, на что важно обратить внимание, и прошу некоторое количество страниц прочитать, а на следующем занятии мы с группой это обсуждаем. Специально задаю сложные, даже провокационные вопросы, чтобы люди работали. Получается интересно. В одной группе вечерников мне даже сказали, что раньше им не хватало возможности обсуждать.

Слушатели курса поменялись за 10 лет?
Вначале было много людей высокопоставленных и высокооплачиваемых. Им тяжело было перестроиться, принять православные ценности, образ мысли и жизни. Маленький пример: слушатель в середине занятия мог сказать, что я получаю 5000 рублей, а он 5000 долларов. Правда, потом он сказал, что понял: неважно, на «Мерседесе» какой марки ездить. Сейчас это совсем другой человек: спокойный, воцерковленный.

Получается, вначале приходили поправить свое мировоззрение?
Да, мировоззрение поправить и из любопытства. У нас были слушатели из Госдумы, из крупных коммерческих структур – им тяжелее всего было учиться. Кроме того, в первые годы почти в каждой группе попадался человек, который сознательно срывал занятия: отвлекал педагога, задавал вопросы, уводящие от темы. Надо было либо твердо прекращать эти разговоры и продолжать вести занятие, либо включаться в диалог с этим «совопросником». Слушатели потом мне рассказывали, что были крайне разочарованы, когда преподаватель, по их словам, «поддавался на провокацию» и отступал от темы, потому что они пришли слушать лекции, а не своего коллегу. Первые годы я боялась таких ситуаций, а сейчас научилась менять интонацию и говорить: «Простите, я должна дать лекционный материал, у меня время ограничено».

А сейчас какая аудитория?

Сейчас люди стали мягче, спокойнее, тактичнее. Сейчас другая проблема – упал уровень предварительной подготовки слушателей, они стали слабее.

То есть базовый уровень подготовки должен быть. Каким он должен быть?
Базовый уровень для изучения программы профессиональной переподготовки «Теология» обязательно должен быть. Мы разработали систему вступительных испытаний – это и программа, и список фактического материала, который должен знать поступающий: перечень лиц, упоминаемых в Писании, фактов Священной Истории и Истории Церкви и т.д. В каждом билете 10 точечных вопросов, которые должны дать полное представление о знаниях слушателя. Но, к сожалению, в силу разных обстоятельств, не все поступающие это базовый уровень имеют. Кто из них готовился по программе, тому учиться легче. Хотя не страшно, если человек пришел с минимальным запасом знаний. Он все равно потом может повысить их до очень, очень приличного уровня. У меня были случаи, когда я принимала вступительные экзамены и говорила: «Вы совсем ничего не знаете, это два балла». Мне отвечали: «Пожалуйста, возьмите меня, я буду учиться, мне так это важно, я только позавчера о вас узнал, не успел подготовиться, ночь не спал…». Берем. Блестяще учится и на пятерку защищается. Если у человека есть какая-то внутренняя мотивация к учебе, то этот небольшой уровень знаний не страшен, все наверстывается во время учебы.

Продолжение следует