Преподаватели

Интервью с начальником управления информационных технологий «Сургутнефтегаз», преподавателем ИДО ПСТГУ Никитой Дамировичем Гимрановым.

Никита Дамирович, в Вашей биографии выделяются две грани: с одной стороны, Новосибирский электротехнический институт и МГИМО, степень МВА, руководящая должность в крупной отраслевой компании, а другой стороны – профпереподготовка в области теологии и преподавание Священного Писания Ветхого Завета в ИДО. Как появилась вторая грань?

– Я крестился в 26 лет и после этого начал интересоваться религией. А поскольку я занимаюсь в основном интеллектуальной деятельностью, мне и в вопросах веры нужно было серьезно разобраться. Я начал читать разные книги, но со временем понял, что нужны системные знания, и стал искать учебное заведение с таким форматом обучения, чтобы минимизировать поездки на учебу из Сургута. В тот момент набирал силу факультет дополнительного образования ПСТГУ с отделением интернет-обучения, и я поступил на программу «Основы Православия», а потом на «Теологию». Дистанционный формат очень мне подходил. Во-первых, сильная занятость на работе, поэтому нужен гибкий график занятий, чтобы выделять для учебы то время, которое я мог освободить в своем распорядке дня. Во-вторых, технологическая, программная среда – то, что мне знакомо, привычно и комфортно. Учеба продолжалась до 2007 года, а параллельно протоиерей Геннадий Егоров (тогда декан ФДО) приглашал меня на семинары по обеспечению эффективного дистанционного образования, привлекал к развитию платформы. Перед завершением обучения он предложил мне рассмотреть возможность преподавания Священного Писания Ветхого Завета на программе «Теология». Преподаю я в роли тьютора: о.Геннадий составил методическую конструкцию курса, и до сих пор 95% вопросов, тем для обсуждения, сама структура распределения нагрузки, виды занятий, – все это остается неизменным. Моя задача: проводить конкретный курс со студентами. Задача интересная и непростая: ведь на курс каждый год приходят разные люди, а когда я начинал, у меня совсем не было опыта преподавательской деятельности.

Имеет ли эта сторона Вашей жизни – преподавание на дистанционных программах в православном вузе – какие-то точки соприкосновения с основной деятельностью?

– Сначала я никак не связывал эти две сферы. Учеба в ПСТГУ была лишь важной стороной моей частной жизни. До крещения я был религиозно нейтрален, и был воспитан в совершенно нерелигиозной семье. Исторические предки по татарской линии – мусульмане, так что у нас нет семейных традиций, устоев, связанных с Православием, как у тех, кто в нем воспитан. Поэтому для меня православная вера – большая перемена и дорогое приобретение. Желание знать свою веру как можно лучше, разобраться в ней самому, а также, как говорится в известной евангельской цитате, дать ответ всякому «требующему у вас отчета в вашем уповании» (1Пет.3:15), – именно эти цели были для меня важны. Но когда я начал погружаться в обучение, особенно с точки зрения технологий, появилось интересное дополнение: в поисках гармонии во всех областях жизни я начал использовать в своей профессиональной деятельности те идеи, которые развивает о.Геннадий в дистанционном образовании. Об андрогогике и дидактике я впервые узнал в ИДО. Система профессионального образования айтишников, которую мы внедряем в нашей компании, основана на опыте, приобретенном мною в ИДО ПСТГУ, на технологиях и подходах, связанных с развитием человека. Ведь в корпоративной среде часто используется механистический подход к образованию, цель которого – сформировать определенный набор компетенций. Подходы из гуманитарной области, в которой где невозможно обойтись без необходимости вглядываться в человека, помогают выстроить эффективное образование. Сейчас в Сургутском университете есть магистерская программа для айтишников, где я веду курс «Общество и информатизация». Курс содержит и очную и дистанционную составляющие. Дистанционная часть курса практически копирует тот подход, который используется в ИДО ПСТГУ. Аналогичная работа ведется и по другим курсам магистерской программы. Кстати, ни в одном корпоративном университете я не видел такой сознательной работы по дидактической и методической адаптации программы к дистанционной специфике. Дистанционное образование часто воспринимается так: компьютеры, электронные книги, а вместо лектора – видео. Не учитываются особенности дистанционных коммуникаций, обучения взрослых, мотивации и организации труда преподавателя дистанционной программы. Именно поэтому дистанционное образование в ИДО ПСТГУ так эффективно: оно изначально спроектировано правильно, а не просто скопировано с очного. Хотелось бы подчеркнуть, что роль личности здесь играет очень большое значение: это образование существует и развивается в интересных направлениях благодаря отцу Геннадию, и с командой, которую он собрал, очень интересно иметь дело, тем более принадлежать к ней.

Почему для Вас таким важным оказалось «открытие» андрагогики? В чем ее ключевые отличия от традиционной школьной и университетской педагогики?

– В андрагогике (науке об образовании взрослых) раскрываются простые, но не всем очевидные вещи: роль преподавателя, его отношение к учащемуся, правильная организация времени. Самое главное – роль преподавателя, ее понимание влечет и изменение в дидактических подходах, в методических наработках, в организации образовательного процесса. Учитель здесь не ментор, не наставник, он помогает ученику получить какие-то знания, он – помощник. Если преподаватель готов к этой роли, его не испугает ученик, который о каких-то темах знает больше него. При этом он понимает, что преподает определенную дисциплину, со своим набором понятий, образовательной траекторией, и ее нужно соблюсти. А ученик получает возможность образовываться в питательной среде с помощью преподавателя. Университетская среда сегодня устроена достаточно инфантильно, по крайней мере если говорить о бакалавриате. И порой преподаватели из университетской среды во взрослой аудитории начинают менторствовать, не ожидают скептического отношения, сомнений в своих утверждениях, а этот подход не срабатывает. В корпоративной среде это особенно заметно, ведь корпоративное образование всегда рассчитано на взрослых, состоявшихся людей с определенным практическим опытом – мерилом любой теории.

А содержательная сторона богословского образования как-то отражается в Вашей профессиональной деятельности?

– Отражается, но не в виде формализованного подхода. Я так или иначе в работе имею дело с людьми, и порой случаются интересные беседы с ними даже по богословским вопросам. Кроме того, Ветхий Завет – источник нравственных, поведенческих «кейсов», которые не могут не интересовать меня как руководителя.

За десять лет преподавания Ветхого Завета Вы сами открыли в нем что-то новое для себя?

– Я открываю в нем что-то новое постоянно, так что чувствую себя очень комфортно в этом предмете. Тем более, что это не сухая информация о чем-то далеком и оторванном от жизни. В православном Предании Ветхий Завет существует не сам по себе, он тысячей нитей привязан к Новому Завету, к богослужению, многое дает нам и с точки зрения нравственной – если брать учительные книги: Книгу Иова, Книга Притчей. Даже если ничем не заниматься кроме Ветхого Завета, материала для изучения хватит на всю жизнь.

Но время для изучения Ветхого Завета в программе «Теология» ограничено – как удается освоить такой большой объем информации в короткий период?

– Слушатели жалуются на краткость курса, не понимая, что некраткого Ветхого Завета быть не может. Когда ты имеешь дело с безграничным объемом знаний, как определить необходимые границы? У нас они проведены таким образом: за восемь недель учащийся знакомится с основными связующими моментами, намечаются реперные точки – пророчества, личности, события и их прообразовательное значение, – позволяющие после завершения курса ориентироваться в ветхозаветных текстах, развиваться самостоятельно, углублять и расширять свои знания. Я стараюсь обращать внимание на то, чтобы Ветхий Завет человека «зацепил», чтобы в учебе не было схоластического подхода «я выполняю задания, и все». Как правило, девять из десяти человек не могут равнодушно пройти мимо Ветхого Завета, и это самое главное. Дальше уже эмоция управляет процессом познания.

Что чаще «зацепляет» Ваших учеников в Ветхом Завете?

– Это очень индивидуально, ведь у всех разные когнитивные стили и личные интересы. Гуманитарии, как правило, глубоко погружаются в текст Книги Иова. Те, кто настроен на изучение богослужения, обращают больше внимание на Псалтирь, Книгу Бытия. Те, кто интересуется историей и бытом, что-то для себя открывают в исторических книгах. Но выражается интерес всегда в том, что человек начинает самостоятельно и неформально выполнять контрольные задания.

Есть ли в изучении Ветхого Завета проблемные темы и вопросы? Например, порой людей удивляет преувеличенная жестокость в ветхозаветных текстах…

– Мне самому это удивительно, но повышенная жестокость в Ветхом Завете у учеников вызывает вопросы крайне редко. Больше сложностей с Книгой Иова: например, многие толкователи при ее разборе не указывают прямо, что тайна, ставшая доступной Иову, – это тайна спасения во Христе. И прийти к этому выводу порой для учащихся сложно. Еще сложности бывают с заветами: от завета Бога с Авраамом важно провести необходимые ниточки к Синайскому завету, сопоставить их друг с другом. А поскольку эта тема разбирается в самом начале курса, у многих слушателей еще не «разбужены» нужные навыки анализа и сопоставления. Сложности бывают связаны и с пониманием контрольных вопросов. Курс сделан грамотно: само по себе прочтение вопроса и попытка его понять запускает механизм познания темы. Но тут бывают затруднения у тех, кто потерял ученические навыки, кому трудно проанализировать текст – им хочется, чтобы в вопросе было четко перечислено все, чего от них ждут в ответе. Эти сложности объясняются и тем, что мой предмет у слушателей программы «Теология» самый первый, на входе в программу. К счастью, если люди приходят на «Теологию» после программы «Основы Православия», у них не бывает проблем ни с вхождением в наши сервисы, ни с содержательной частью.

Курс «Методы и модели принятия управленческих решений», который Вы ведете в магистратуре ИДО, связан уже не с богословскими знаниями, а скорее с опытом из Вашей основной деятельности?

– «Методы и модели принятия управленческих решений» – это дисциплина по выбору, которая следует за курсом Юлии Андреевны Платоновой по управлению проектами и носит вспомогательный характер. Понятно, что магистерская программа «Православное богословие и философия в современном дискурсе» должна научить деятельности в области образования, управления. Но есть и понятие soft skills, «гибкие навыки» – набор навыков и умений, которым должен обладать современный руководитель. Без менеджмента, без проектного управления, без грамотного подхода к принятию решений не может быть настоящего менеджера. Курс прикладной – неэффективно сделать чисто академический курс по управленческим решениям. В то же время я противник сугубо практикоориентированного подхода к образованию – при нем затрагиваются только те теоретические вопросы, которые необходимы для решения конкретных задач. В классическом образовании сначала изучается теоретическая база, выстраиваются какие-то соответствия, а потом определенные вопросы прорабатываются практически, но формируется умение по переносу практического опыта на схожие темы в широкой области. А при строго практикоориентированном подходе компетенция очень узкая: ты захватил только знания и сформировал навыки, необходимые для решения конкретной задачи, и если попадется точно такой же кейс, ты справишься, но если кейс будет из смежной области? Поэтому я выбрал комбинированный подход: сначала мы изучаем методы в целом и получаем общее представление об их применении, а затем формируем навыки практического использования. Я построил курс так, чтобы на первом занятии изучать основные понятия в режиме легкого сканирования теории, а затем создал каждому учащемуся творческую площадку для проработки управленческого кейса. Кейсы я предложил магистрантам выбрать из своей деятельности, и они подготовили гуманитарные кейсы, с которыми, к слову, мне раньше не приходилось сталкиваться. Ведь я рассматривал управленческие решения в основном в технократическом контексте. А у нас контекст гуманитарный и возник вопрос: как применить здесь те методы и модели, которыми я достаточно хорошо владею в другой области? Оказалось, что практически ко всем кейсам в большей степени применим экспертный метод, двухконтурный или прямой. Мне кажется, учащимся было интересно, и отзывы остались положительные. Думаю, в случае необходимости, выпускники вспомнят, что кроме экспертного метода можно, например, построить математическую модель и применить расчетные методы.

Ощущается ли в дистанционном обучении недостаток личных контактов с учащимися?

– Один из интересных аспектов нашего дистанционного обучения в том, что такой формат дает больше возможностей для индивидуального общения. Один из преподавателей, попробовав нашу систему, сказал, что если представить себе «коэффициент элитарности» – количество времени, которое преподаватель может потратить индивидуально на каждого учащегося, по отношению ко всему времени, выделенному на курс, – то «коэффициент элитарности» дистанционного образования будет гораздо выше. Это не лекционный поток, где к преподавателю приходят 50 человек и в лучшем случае находится несколько активных слушателей, которые постоянно задают вопросы, а у большей части аудитории всегда есть возможность отсидеться, никак себя не проявлять. И здесь бывают учащиеся, которые в обсуждениях пытаются ограничиться краткими комментариями, но рано или поздно какая-то тема их заденет и они раскроются. Хотя специфика, конечно, есть в форматах общения – в основном это асинхронный текстовый формат. Исследование когнитивных стилей в дистанционном образовании имеет интересную специфику: человек по-разному выражает свою мысль устно и письменно, и письменное выражение зачастую более точное. В устной речи больше сигнальных систем и взаимопонимание формируется быстрее, можно оперативнее корректировать непонимание, выдавать обратную связь. В дистанционном общении этой возможности нет, но сформулированное мнение зачастую более точное. В связи с этим проверять работы учащихся интересно, но порой очень сложно. Особенно сложно мне это давалось в первые годы преподавательской деятельности: оказалось, что люди с гуманитарным образованием, особенно художники, музыканты, иначе выражаются. Я понимал, что в ответе учащегося все вроде бы правильно, но ответ построен не так, как построил бы его я. Приходилось разбирать текст буквально по словам, встраивать себя в образ выражения и мышления того, кто мыслит по-другому. Не всегда это удавалось в должной мере. Этот опыт помогает не только в деятельности, связанной с преподаванием.

Дистанционное обучение подойдет любому человеку или кому-то оно противопоказано?

– Есть учащиеся с преобладающими когнитивными стилями, которые не приемлют дистанционную форму обучения. Это люди, которым обязательно нужен живой контакт, возможность очного взаимодействия, слушания, задавания вопросов. Они присылают нам много вопросов, просят о видеокурсах, чатах, вебинарах – видно, что им некомфортно в дистанционной среде, как мне, например, сложно воспринимать информацию на слух. Но все-таки это редкость: мы со школьной статьи приучаемся работать с печатным текстом, и редко бывает так, чтобы человеку было совсем невозможно учиться дистанционно.

Как Вы думаете, можно ли выявить эти исключения еще при наборе на программу?

– Мне кажется, что можно, но здесь нужно использовать знание психологии, обогатить наши тесты для поступающих когнитивной составляющей – может быть, не с целью отсечь «неформатных» абитуриентов, а с целью адаптировать программу с учетом определенных потребностей человека. Отчасти на это, в одной из ветвей своего развития, направлена наша работа над семантическими моделями программ «Основы Православия» и «Теология». Как только появится семантическая модель, реализованная не только в методических подходах, но и в платформе, мы получим возможность поддержать адаптивность программы под индивидуальные требования и сформировать индивидуальные образовательные траектории. Тогда можно будет включать и когнитивную составляющую. Сейчас ее включить трудно: мы не знаем, как можно адаптировать программу под индивидуальный стиль. Семантическая модель в настоящее время формирует онтологию: конкретные понятия образовательной программы, сущности и связи между ними. А дальше по этому понятийному графу можно выбирать свой путь, причем каждое ребро имеет свой вес или свои особые характеристики, в зависимости от индивидуальных предпочтений или результатов тестирования человека. Сейчас же учащийся может следовать только по тому единственному пути, который изначально заложен в программу. Но семантическая модель сама по себе, в первичном виде, уже достаточно сложная, а чтобы работать с индивидуальными образовательными траекториями, мы должны ее дополнить другим измерением: должна появиться некая таксономия в формировании понятий. Мы сейчас просто пишем, что одно понятие связано с другим, а нужно связи между узлами графа рассматривать деятельно, инкорпорировав сюда, например, таксономию Блума с разными уровнями освоения навыков (знать, уметь, владеть) или идеи Гальперина, Фокина. Тогда уже можно будет отследить, как конкретный человек прошел по этой ветке, и реализовать это в инструменте, потому что количество связей огромно. Так что здесь предстоит еще много работы. Поэтому и в конференции «Цифровое образование. 21 век», которую ИДО ПСТГУ организует совместно с ОАО «Сургутнефтегаз» и SAP, будет секция «Онтология в образовательной деятельности». Мы нашли единомышленников: в Санкт-Петербургском Университете информационных технологий, механики и оптики есть целая лаборатория онтологии, этим вопросом занимается Дмитрий Ильич Муромцев – мы пригласили его вести секцию.

Вы – один из инициаторов проведения конференции «Цифровое образование. 21 век». В чем Вы видите ее главную цель?

– Содержание этой конференции в определенной степени отражает соединение двух моих видов деятельности: айтишник и преподаватель. Сегодня тема дистанционного образования сама по себе, в научном, академическом смысле в России не развивается – это следует обозначить и осознанно развивать. Сделать это врамках существующих на сегодняшний момент конференций по образованию нет возможности: там свои правила и ограничения, свое понимание целей и задач. Поэтому мы решили сделать отдельное мероприятие. Поскольку ИДО мало продвигает свои успехи, на мой взгляд, самое лучшее в России дистанционное образование пока не представлено широкой публике. Теперь будет возможность его представить, и возможно, кому-то пригодится этот опыт, как он пригодился в моей деятельности. Одна из секций конференции будет посвящена непрерывному профессиональному образованию – там будет представлен корпоративный сегмент. Также будет секция по платформам для цифрового образования, это тоже очень важный вопрос. С точки зрения структурной, как я уже говорил, мы возлагаем большие надежды на секцию по онтологии образовательной деятельности. А с педагогической точки зрения интересна секция о.Геннадия – «Педагогическая коммуникация в дистанционном образовании». Дистанционное образование в православном вузе – тоже важный аспект: пусть это не миссионерская деятельность в чистом виде, но деятельность, которая ведется в ограде Церкви, не должна восприниматься обществом как что-то ограниченное рамками только церковной среды, замкнутое в своей области.

У Вас большой опыт и дистанционной учебы, и преподавания, к тому же все это приходится совмещать с основной деятельностью. Что Вы можете посоветовать учащимся, которые тоже зачастую сильно загружены: как сделать процесс обучения эффективнее?

– Я всегда советую учащимся не разбрасываться. Наши курсы сделаны достаточно цельными и не нужно пытаться расширять их сверх необходимости. Возможности такие, конечно, есть – доступно много литературы. Но если попробовать сначала просто по-ученически изучать указанные в задании главы пособия, выполнять задания и пользоваться только указанной дополнительной литературой (ее немного), это позволяет экономить время и сконцентрироваться на предмете. Заинтересовавшись какими-то вопросами, можно уйти в частности, пропустить главное. Пусть после курса остаются не разобранные дополнительные вопросы, ведь они копятся структурированно. Рано или поздно возникнет интерес именно к тому, что наиболее сильно зацепило учащегося и требует проработки. В голове у человека сама собой произойдет приоритизация – гармонично, с учетом реальными возможностей. Если жизненную стратегию выстраивать не на период обучения, а на годы, сколько Бог тебе отведет, дальше появится возможность интересные вопросы прорабатывать. А если что-то забудется – значит, и не было большого интереса. Вторая рекомендация – сразу работать только самостоятельно. Большой соблазн – искать чужие мысли, ответы в интернете, но так человек сам у себя крадет будущее. Оставляю в стороне нравственный аспект («Не кради» (Исх.20:15)), вопросы плагиата, но когда человек работает самостоятельно, он работает на будущее – себя развивает. Пусть первые темы даются тяжелее, а дальше будет легче и легче, учащийся привыкнет формулировать самостоятельно, пользоваться терминами (ведь некоторым поначалу сложно использовать богословскую терминологию). В итоге это экономит время: читая пособие, ты сразу конструируешь в голове ответ на те вопросы, которые заданы к тексту. И немаловажная составляющая – Божия помощь. Без нее никто не смог бы учиться. Когда оглядываешься назад, не понимаешь, как удавалось столько соединить: работа, учеба, семья. Помогает Божия благодать, содействующая нашим трудам и молитвам.