Преподаватели

Интервью с заместителем директора ИДО ПСТГУ по учебной работе, преподавателем дисциплины«Богослужебный Устав и гимнография» Оксаной Николаевной Шевченко

Оксана Николаевна, где Вы работали до прихода в ПСТГУ?

– Я родилась и прожила большую часть жизни в Мурманске. Там я закончила филологический факультет Мурманского педагогического государственного университета (тогда он еще назывался институтом) по специальности «преподаватель русского языка и литературы». Помимо основных содержательных предметов у нас было хорошо поставлено преподавание методических дисциплин, а параллельно, курса со второго, я работала в школе.

На последних курсах института начался процесс моего воцерковления, основным толчком для прихода в Церковь стали вопросы о смысле жизни, которые ставила перед человеком русская литература, поиск того истинного основания, которое не обманет. Пришла в воскресную школу при Свято-Никольском кафедральном соборе г. Мурманска. Пришла, чтобы чему-нибудь научиться, но так вышло, что я сразу начала и учить: поскольку как филолог знала церковнославянский язык, мне предложили преподавать. И мой личный порыв постепенно превратился в профессиональную деятельность: в воскресной школе была большая нагрузка, так что со временем я отказалась от работы в общеобразовательной школе, сделав на многие годы выбор в пользу Церкви.

Работать при кафедральном соборе я начала через год после создания Мурманской и Мончегорской епархии, так что весь процесс ее формирования проходил на моих глазах. Когда мы начинали, храмов в Мурманской епархии было не слишком много, но я видела, как все меняется.

В воскресной школе я была завучем, отвечала за предметную деятельность и дополнительные занятия, сама преподавала, вела школьный театр. Это был особый добрый мир, к нам приходило множество людей самого разного возраста: родители приводили детей лет с шести, а также были группы подростков и взрослых.

Почему Вы решили снова пойти учиться, а потом сменить работу и место жительства?

Когда работаешь в воскресной школе, особенно с разными возрастными группами, в какой-то момент понимаешь, что твоих хаотически полученных знаний не хватает, нужна их систематизация. Я почувствовала необходимость в получении систематических знаний, погружении в Предание под руководством людей, которые хорошо знают, куда вести, и нашла возможность заочного обучения в ПСТГУ. Учиться я начинала на миссионерском факультете, но после рождения ребенка пришлось прервать обучение, а когда я вернулась, на факультете произошли преобразования, и я поняла, что мне интереснее учиться не со вчерашними школьниками, а в коллективе взрослых людей с жизненным опытом. Так я перешла на заочное отделение уже появившегося в тот момент Факультета дополнительного образования, на программу «Эксперт в области теологии». После защиты аттестационной работы и выпускного вечера я получила от протоиерея Геннадия Егорова, который тогда был деканом ФДО, предложение поработать вместе.

В 2005 году мы с семьей переехали в Подмосковье, а пока строилось наше нынешнее жилье, два года прожили у моей мамы в г. Арзамас Нижегородской области – это моя вторая родина, дом бабушек и прабабушек. Решение переехать было осознанным желанием всей нашей семьи, на Севере все возможности были уже реализованы, – так ощущалось, – хотелось чего-то нового. На Кольском полуострове ты в каком-то смысле отрезан от остальной страны, тебе труднее выезжать в какие-то точки. К тому же северный климат физически тяжелее переносится. Возвращаясь в Мурманск из Центральной России, я всегда тосковала по высокому небу – было ощущение, что оно становится ниже и давит на плечи. Когда было принято решение о переезде, Господь дал возможность решить и жилищный вопрос. А после предложения потрудиться уже в стенах ПСТГУ появилась возможность сразу сменить и географию, и профессиональную деятельность. Правда, нельзя сказать, что сферу деятельности я поменяла кардинально – служение Церкви осталось неизменным. До работы в ПСТГУ я занималась катехизаторской деятельностью, преподавала. Просто это был немного другой уровень работы.

Вы начали работу в качестве преподавателя или администратора? И какая из этих сфер Вам ближе?

– Пока мы жили в Нижегородской области, я начала преподавать на дистанционной программе «Основы Православия», занималась модулем «Священная история Нового Завета». Переехав в Подмосковье, я стала методистом и приступила к исполнению административных обязанностей. Методист – интересная должность, это человек, который должен изучить всю деятельность факультета и проследить иерархическую выстроенность всех процессов. С одной стороны это поле для творчества, с другой стороны, нужно изучить большое количество учебных материалов, вникнуть в межличностные отношения между преподавателями, слушателями, администрацией и сделать какие-то предложения по улучшению процесса. Эта работа дала мне полную картину в плане дистанционного образования, а методическая база, полученная в педагогическом университете, стала большим плюсом.

Хотя тогда отделение дистанционного обучения входило в состав ФДО, я с самого начала была ориентирована именно на дистанционный формат, которому требовалось уделять больше внимания. Потом я стала заведующей отделением дистанционного обучения и занималась организацией всего учебного процесса: административная деятельность, методическая деятельность (выстраивание курсов), помощь преподавателям, коммуникация со слушателями. Ну а с образованием Института дистанционного образования я продолжила свой труд в должности заместителя директора по учебной работе.

По моему опыту, если администратор сам не работал преподавателем, у него значительно сужается картина мира. Администратор – связующее звено между всеми участниками учебного процесса, тот, кто транслирует преподавательскому составу точку зрения и состояние слушателей, и тот, кто является проводником точки зрения преподавателя, может найти слова, чтобы объяснить учащимся, почему к ним предъявляются те или иные требования. Администратор одновременно стоит на страже интересов и учащих, и учащихся, соблюдая необходимый баланс, обеспечивающий и качество образования, и психологический комфорт коллектива. Плюс моей ситуации в том, что я много преподавала в разных форматах, знаю специфику очного, заочного и дистанционного образования. Этот опыт помогает перенести самое ценное из одного учебного формата в другой.

В систему дистанционного образования может встроиться каждый преподаватель?

– По моему опыту, для дистанционного преподавателя очень важны три качества. Во-первых, умение слышать, умение по текстам – ответам, сообщениям – считывать, что происходит с учащимися, проявить к каждому из них личный интерес. Во-вторых, умение точно и емко формулировать мысли в письменной форме, ведь большинство проблем возникает как раз из-за неверно понятого слова. В-третьих, ответственность, ведь дистанционный учебный процесс требует строгого соблюдения регламента. Преподаватель не может выпасть из процесса в начале или середине курса, он постоянно находится в очень плотном, эмоционально насыщенном режиме общения со слушателями. Очный преподаватель все-таки работает на поток, транслирует информацию, и не всегда нацелен на получение обратной связи от всех участников. Он видит активных студентов, но может не замечать остальных. Дистанционное образование – это всегда адресное обращение. Это психологически тяжело, человек должен быть духовно щедрым. Дистанционный преподаватель – тот, кто уделяет внимание каждому, отмечает достижения, обращает внимание на недоработки, помогает преодолеть провалы учащихся, о каждом своем слушателе имеет представление как о личности. Преподаватель может быть хорошим специалистом в своей профессиональной области, но если у него нет нацеленности на конкретного учащегося, ответственности, внимания к каждому своему шагу, он начинает скучать, чувствовать неудовлетворенность и рано или поздно – уходит в другой формат.

Кто выбирает дистанционное образование?

– К нам поступают люди с высоким самоосознанием того, что они делают. Они испытывают внутреннюю потребность в получении систематических знаний и готовы трудиться ради этого. Это люди, нацеленные не на пустопорожние разговоры по разным вопросом в социальных сетях.

Дистанционное образование требует от человека большой внутренней работы, самодисциплины и временных затрат. Если человек не привык к самодисциплине, он не выдержит. Проходят этот путь люди внутренне взрослые, ответственные и способные к смирению ради высшей цели – войти в учебный процесс и признать себя учеником. Ведь если ты тратишь силы на борьбу с вторичными обстоятельствами, у тебя их не остается на восприятие смыслов, которые даются в каждом предмете. Если человек приходит со своим желанием учить, а не учиться, с неумением слышать то, что ему передается, с неумением вести диалог, рано или поздно он уйдет.

Наши учащиеся способны на жертву – временем, силами (на долгосрочной программе обучение длится не один год), даже семьей, потому что она тоже невольно участвует в этом процессе. Либо близкие поддерживают того, кто учится, вместе с ним проходят этот путь и обогащают свой внутренний мир, либо начинаются конфликты.

Часто к нам приходят с заблуждением, что дистанционное обучение легче очного, что это какие-то пакеты заданий по почте. Развращающе действует тот вариант дистанционного образования, который распространен сейчас в сети – всевозможные онлайн-курсы, не требующие особых трудозатрат. По отзывам от наших слушателей ясно: они даже не подозревали, что от них потребуется столько сил и труда. Но они отмечают, что в процессе учебы происходит внутреннее переустройство, качественный скачок и результат превосходит ожидания.

А на кого прежде всего рассчитана дистанционная магистерская программа по теологии?

– Разрабатывая программу, мы ориентировались на людей, которые хотели бы, получив базовое богословское образование, дальше углублять свои знания и применять их в тех областях, где требуется подтверждение в виде диплома магистра – то есть, в первую очередь в области высшего образования и науки. Магистратура двусоставная: содержательно она нацелена на сложные вопросы из современного богословия, на антропологические темы, а в практическом применении – на образовательные моменты, на то, как преподавать эти знания. Поступили к нам и действующие преподаватели, и те, кто только собирается преподавать, и те, кому просто близка область христианской антропологии, христианского богословия. Так что люди поступили с разными целями, но я думаю, в конце они придут к какому-то единому знаменателю.

Расскажите о том, какие предметы преподаете Вы сами?

– Преподавать я начала еще в Мурманском университете – читала спецкурсы, связанные с литературой. Сейчас для ИДО я веду дисциплину «Устав и гимнография» в рамках программы профессиональной переподготовки «Теология» и в качестве отдельного курса. В очном формате я веду курс «Христианские мотивы в русской литературе» на ФДО и в Перервинской духовной семинарии, в семинарии также читаю курс Литургики для катехизаторского отделения.

«Устав и гимнография» – это любимый предмет, но я думаю, его любит каждый верующий филолог. Ведь богослужение Церкви – сокровищница смыслов, к сожалению, почти недоступная нашим прихожанам. В курсе богослужебного устава заложена цель – показать красоту и смысл богослужения через уставные особенности и гимнографию. То есть это минимум уставных деталей и максимум смысловых. Правила, схемы служб человек найдет сам, если он уставщик, регент, алтарник, чтец и ему требуются специфические знания. Наш же курс направлен на то, чтобы вернуть богослужение прихожанам. Богослужение – это святоотеческая литература. Но ее, к сожалению, не читают и не слышат. Опыт показывает, что, когда человек вводит в свою жизнь хотя бы краткое ежедневное чтение Постной и Цветной Триоди, канонов Минеи или Октоиха его внутренний мир переустраивается, входит в унисон с жизнью Церкви.

Как донести красоту богослужений до слушателей отдельного кратковременного курса, особенно если у них еще нет знания церковнославянского языка?

– Человек не будет знать и понимать то, что он не полюбит. А чтобы человек полюбил богослужение, надо показать его красоту и смысл. Дальше он сам доберет все, что ему нужно. Конечно, кто-то имеет большой опыт вхождения в богослужение, кто-то редко бывает в храме. Первоначальная задача преподавателя – снять устойчивый штампы и страхи, чтобы к концу курса у человека не возникало чувства ужаса перед длинным богослужением, чтобы ушло представление, что служба – некий артефакт, к которому надо относиться с благоговением, но который нет необходимости понимать.

Я твердо уверена, что церковнославянский язык должен звучать в храме – это язык разговора с Богом в нашей традиции. Стихиры, каноны невозможно перевести на русский без смысловой потери. Если человек плохо владеет церковнославянским, у него нет начитанности в этих текстах, нет опыта регулярного посещения богослужения, то пробиться к смыслу можно через подстрочники, переводы. Но когда подстрочники звучат на богослужении, это уродует службу. Переводить гимнографию на русский и использовать эти тексты во время богослужения для меня как для филолога – то же самое, что читать «Войну и мир» в кратком изложении. Ведь беда с литературой XIX века в том, что для нынешних школьников язык Пушкина, например, уже архаичен, они не понимают эти тексты. С церковнославянским такая же ситуация – приходится использовать параллельные переводы, читать их заранее. Но это все – подготовительные ступени к пониманию, это рабочий материал. С опытом участия в богослужении текст будет становиться прозрачнее и доступнее по смыслу, не утрачивая красоты и глубины.

Обычно на каждом курсе есть люди, которые активно ратуют за то, что надо все богослужение перевести на русский язык для миссионерской деятельности – чтобы тексты были всем понятны. Но в Церковь приводит не понятность, а тайна, и она может быть выражена красотой не совсем понятного языка. Человек должен потрудиться, карабкаясь к этой вершине. Хотя в случаях, когда некоторые церковнославянские выражения являются уж очень архаичными, обрастают неблагозвучными коннотациями, их действительно имеет смысл поменять – тоже на церковнославянские, но более ясные.

Вы ведете курс христианских мотивов в русской литературе. Нужна ли она тем, кто уже воцерковлен – ведь есть представления, что верующему человеку нужно только духовное чтение?

– Когда люди начинают изучать богословие и поступают на программу по изучению теологии, сначала они перестают читать художественную литературу – потому что объем литературы учебной очень большой, много святоотеческих текстов. Ты погружаешься в этот новый мир, он становится через какое-то время твоим, но рано или поздно ты вернешься к художественной литературе, ты будешь ее читать, но уже по-другому – она перестанет быть только развлечением, в ней откроются такие глубины, о которых ты даже не подозревал, будучи невоцерковленным человеком.

Если ты с богословскими знаниями возвращаешься к литературе, то сразу чувствуешь, есть ли у автора текста опыт церковной жизни. И становится не интересно, если автор выстраивает свой мир без Бога, потому что ты понимаешь, что это просто игра. А на игру уже не очень хочется тратить время. Я заметила, что люди, вернувшиеся к литературе после получения богословского образования, начинают перечитывать классику. Не обязательно только Достоевского или Шмелева, может быть Пушкина, Вяземского, Лермонтова, Лескова. Это могут быть авторы начала XX века – эпохи декаданса. Это тоже ведь попытка возвращения к духовному мировосприятию, пусть основанная на трагедии, на столкновении с грехом как болезнью человека, но авторы декаданса еще знали Бога. А литературу более позднего периода ты уже серьезно просеиваешь. Не потому, что считаешь ее плохой, а потому, что тебе жаль тратить время на многое, считающееся популярным, тебе это не интересно.

Литература может стать для людей, которые ее любят, ступенькой к вере?

– Тот, кто изучает русскую литературу, рано или поздно придет к вере. А для меня помимо русской классики такой ступенькой стала рок-поэзия. Это огромное поле, на котором выросли разные побеги. Для меня важна рок-поэзия 80-х – тексты Цоя, Кинчева, Шевчука, Башлачёва. Потому что эти люди вернули героику в жизнь. Мир, который проштрафился, уже не вызывал интереса, а эти авторы вернули интерес к предельным смыслам, честное проживание жизни – с падениями, изломами, но всерьез. Было очень свежим, убедительным ощущение жизни всерьез и поиска истины, пускай и с ошибками, но пониманием того, что истина где-то есть, просто ее еще не нашли (а теперь многие из того поколения авторов уже обрели Христа, что преобразило и их творчество).

Я глубоко убеждена, что до того, как ты обрел веру или одновременно с обретением веры, ты должен впитать эту установку на предельную искренность и честность проживания своей жизни, избавиться от игры. Иначе потом ты впадешь во всевозможные заблуждения уже в Православии. Пока ты не стал человеком, ты христианином не станешь – ты и в Церкви будешь в кого-то играть. А литература – хороший помощник в этом самоопределении, если вслушиваться прежде всего в текст, отбросив все предвзятые представления о нем, тянущиеся еще со школьной скамьи.